Судя по запахам, он очутился в коллекторах. Зловоние было ужасающим; оно проникало в ноздри и горло, вызывая рвотный рефлекс. Ощущать навоз на коже и одежде было во сто крат хуже, чем оказаться в яме с пауками, и желание сбежать вспыхнуло с новой силой. Арвин затрепыхался еще отчаянней, в любой момент ожидая от похитителей удара. Наконец ему удалось сесть, хотя и в неуклюжей позе, но со связанными руками и ногами выбирать не приходилось.
Если бы он мог видеть, то призвал бы кинжал и разрезал путы, но будучи ослеплённым, молодой человек не мог определить, где находились похитители. Вполне возможно, что один из них стоял за спиной пленника, готовый вырвать оружие из его рук.
И тут Арвин услышал пение. Мужские и женские голоса – около полудюжины человек. Он склонил голову, прислушиваясь. Казалось, поющие находятся совсем рядом – в паре шагов – и стоят все в одном месте. Молодой человек повернулся, чтобы его руки оказались вне видимости похитителей. Стоит ли рискнуть и вызвать кинжал?
Внезапно зрение вернулось. Арвин увидел, что сидит в кругу света от фонаря на каменном островке в центре большого заполненного водой помещения. Островок был не шире десятка шагов, и всего на ладонь выступал поверх воды; в темноте молодой человек едва смог разглядеть каменную кладку стен и полдюжины арочных тунней, разбегавшихся в разные стороны.
В нескольких шагах пятеро человек – трое мужчин и две женщины, облаченные в одинаковые серо-зеленые одежды с истрепанными подолами и рукавами – стояли на коленях вокруг деревянной статуи. Одной из них была проститутка, завлекшая в ловушку Ноулга. Кожу всех пятерых покрывали язвы размером с отпечаток пальца. У одного из мужчин лицо обезображено настолько сильно, что глаза его были прищурены; у другого – неповоротливого гиганта – волосы росли клочьями, пробиваясь между оставленными болезнью отметинами.
Повернув голову, Арвин увидел Ноулга. Его больше не сковывало параличом, но, как и Арвин, он был связан по рукам и ногам. Друзья не были единственными пленниками. Поблизости лежали еще трое несчастных: старый матрос, с промасленными, связанными в пучок волосами; икающий от рыданий мальчонка лет двенадцати; и женщина, которую Арвин видел этим вечером в «Петле», где она охмуряла моряков. Она отчаянно извивалась, пытаясь освободиться от пут. Из-за того, что веревка врезалась глубоко в кожу, её руки побелели. Старик же, казалось, сдался. Лежа с закрытыми глазами, он шептал молитву Сильванусу.
Арвин поймал взгляд Ноулга и кивком указал на свои руки.
Где выход?спросил он на языке жестов.
Вор перевел взгляд с одного туннеля на другой и пожал плечами.
Не умею плавать. Утону.
Арвин заскрежетал зубами. Тоже мне, живёт в портовом городе и не умеет плавать. Молодой человек огляделся, пытаясь придумать что-нибудь еще. Недалеко от места, где пели их похитители, была привязана гребная шлюпка. Она сильно просела – над каменным островком торчали лишь кромки её бортов.
Лодка,просигналил Арвин.
Ноулг уголком глаз проследил за взглядом друга и покачал головой.
Слишком далеко,ответили его пальцы.
Арвин подмигнул.
Жди. Я дам сигнал. Ты…
Он демонстративно поглядел на фонарь и дернул ногой. Похитители оставили его на полпути между собой и пленниками – достаточно близко, чтобы вор смог дотянуться, если подползет чуть ближе.
Молодой мужчина пошевелил пальцами, привлекая внимание друга к облаченной в перчатку левой руке.
– Шивис, – прошептал он, вызывая кинжал.
Арвин повернул оружие, аккуратно приставив лезвие к стягивавшей запястья веревке.
Ноулг усмехнулся и осторожно, не шумя, подобрался чуть ближе к фонарю. Связанная женщина, внимательно следившая за жестами друзей и, вероятно, не понимавшая их смысла, придвинулась к Арвину. Повернув к нему руки, она умоляюще посмотрела на молодого мужчину.
Арвин проигнорировал женщину, продолжив двигать кинжалом. Руки онемели от стягивавшей их веревки, но судорожными движениями пальцев он продолжал пилить. Вдруг оружие скользнуло, полоснув по запястью, и молодой человек едва не выронил его.
Пение прекратилось. Изуродованные люди поднялись на ноги и повернулись к пленникам, держа в руках небольшие металлические фляги с острыми гранями. Арвин отчаянно заработал ножом, не обращая внимания на вспышки боли в запястьях. Веревки начали поддаваться. Но тут громила с плешивой шевелюрой пнул молодого человека в грудь ногой, повалив на спину. Арвин охнул, когда лезвие прочертило кровавую линию вдоль поясницы и выскользнуло из рук. Он дернул что есть мочи, стараясь разорвать веревку, но та не поддалась.
Молодой человек заерзал, пытаясь нащупать рукоять кинжала, но гигант придавил его грудь коленями. Толстые пальцы ткнулись в губы, заставляя открыть рот. Арвин хотел было его укусить, но тотчас передумал, не желая погружать зубы в прокаженную плоть, которая источала тот же самый запах протухшего мяса, который витал вокруг шлюхи. Разгадав мысль, здоровяк рассмеялся. Он пихнул голову пленника в бок и прижал щекой к полу, в то время как его большой палец свободной руки откупоривал флягу. Затем он запихнул горлышко сосуда Арвину в рот. Внутрь полилась отвратительная на вкус жижа, вызывая рвотный рефлекс. Молодой человек пытался вырваться и сплюнуть, но громила сжал его челюсти. Горькая жидкость скользнула в горло, словно змея в нору.
– Обними его, – пел обезображенный мужчина. – Впусти его, прими его.
Остальные четверо присоединились к пению. Сквозь гул голосов Арвин слышал, как плененная женщина сыплет проклятиями, слышал крик мальчика. Громила неожиданно отпустил голову молодого человека и поднялся на ноги, после чего склонился к лодыжкам Арвина. Вместо того, чтоб тратить время, пиная мучителя, Арвин нашарил под спиной кинжал, всё ещё лежавший под спиной и, наконец, обхватил пальцами его рукоять. Он вновь принялся пилить веревку, пока здоровяк тащил его к деревянной статуе. Кинжал заскрежетал по камню и Арвин едва не выронил снова. Но прежде чем оружие выскользнуло из пальцев, мужчина успел шепнуть ему команду исчезнуть. Он вернется к этому позже, а сначала необходимо отвлечь похитителей.
– Ноулг! – крикнул Арвин. – Сейчас!
И тут его охватила агония. Казалось, словно чьи-то руки вцепились в кишки и начинают их скручивать. Кожа Арвина стала холодной как лед, конечности охватило крупной дрожью. Челюсть сжалась, шею свело судорогой, подбородок врезался в грудь.
Громила бросил ноги Арвина и схватил его за волосы, приближая лицом к статуе. Дрожь была столь сильной, что Арвин едва мог ее рассмотреть. Идол изображал женщину, но древесина так прогнила и была изъедена червями, что детали разобрать было невозможно. Все еще держа волосы пленника, гигант откашлялся в свободную руку, а затем коснулся склизкой ладонью лба своей жертвы.
– Мать Смерти, прими его, истязай его, научи его, – взывал он.
Остальные пленники закричали – их тоже потащили к статуе; Арвин мог разобрать среди них и голос Ноулга. Послышался грохот. Покатился в сторону фонарь, по потолку заметались всполохи света. С громким шипением он плюхнулся в воду, и помещение погрузилось во мрак. Арвин тут же вызвал кинжал и на сей раз, несмотря на трясущиеся руки – а возможно, благодаря им – веревки поддались. Он рывком вскинул руки в стороны. Сжимая одной пульсирующий болью живот, молодой человек развернулся и вонзил клинок в рябого громилу, стоящего за его спиной. Выдернув оружие и оставив мучителя захлебываться кровью, Арвин разрезал шнур, спутывающий лодыжки. Затем двинулся на звук криков Ноулга.
По пути он на кого-то наткнулся. Выставленная перед собой рука нащупала мокрый подол потрепанной робы и пару ног. Ткнув лезвием в одну из них, Арвин услышал хрип боли. Незнакомец развернулся. Послышалось женское пение, и молодой человек узнал ту, что прикидывалась шлюхой. Женщина нараспев сплетала заклинание. Скрючившись от боли, Арвин почувствовал, как магия проникла прямо в сознание. В ушах зазвенело, словно рядом ударили в гонг. Среди грохота он уловил единственную команду: «Отступаем!».