Надо же! Идея такого Крольчатника Марину просто потрясла. Вот так живешь, живешь себе и не знаешь, что где-то в мире существует такой вот теплый кармашек, специально для бездомных кроликов вроде тебя.
— А сейчас где же они все?
— Ну… — Алена опять задумалась. — Три брата у меня в Америке. Один в Канаде. Одна сестра в Израиле, другая во Франции. Так что, получается, одна я здесь осталась.
— А мама твоя где? — не унималась Марина, хотя и чувствовала, что вплотную подобралась к той границе праздного любопытства, за которой его называют бесцеремонностью.
— Мама в Англии. Вышла замуж за журналиста-англичанина. Я еще во втором классе училась, когда она уехала. — В голосе Алены не заметно было ни тоски, ни грусти. Движения рук, усердно тянущих тонкую нить, по-прежнему были ровны и безмятежны. — Она меня регулярно навещает. Раз в два года примерно. Подарки всякие шлет, это уж закон. Звонит даже иногда. Одним словом, не забывает. Правда, Магда, папина вторая жена, мне гораздо ближе. Она по крайней мере хоть не в Англии, а в Переделкине, можно сказать, под боком. — Алена аккуратно связала концы оборвавшейся нити и ласково посмотрела на Марину: — Ну, давай ты теперь что-нибудь о себе расскажи. Валерьян говорил, ты в какой-то там супершколе учишься?
— Училась. — На Маринино и без того унылое лицо набежала новая тень.
— Английский, наверное, хорошо знаешь?
— Да, знаю.
— А у меня, не поверишь, в школе немецкий был. Такой архаизм. А теперь мама в Англии, а дочка по-английски ни бе ни ме, смех, да и только! — И Алена действительно рассмеялась, а потом, немного помолчав, заговорила о другом: — Ну а кого ты хочешь, мальчика или девочку?
— Кого хочу?! — Марина никогда не задавалась этим вопросом. Да никого она не хочет, если уж честно говорить. Другое дело, что представляет она этого ребенка почему-то только мальчиком, но это отнюдь не значит, что она именно мальчика хочет. Марина довольно сумбурно объяснила Алене, та ее, кажется, поняла.
— А я в первый раз ждала девочку. Так была уверена… а родился Никита. — И Алена тяжело вздохнула, словно заново переживая горчайшее разочарование.
— Но у тебя ведь теперь есть Соня! — напомнила Марина.
— Да, теперь есть. Поэтому теперь я опять хочу мальчика.
— А что, будет? — с любопытством спросила Марина.
— Еще точно не знаю, но, кажется, да, — мечтательно протянула Алена и пристально посмотрела Марине в глаза. — Я еще никому не говорила, тебе первой.
— Спасибо. — Марина и в самом деле была тронута. — А можно спросить почему?
— Не знаю. Так. Ты мне очень нравишься.
— Ты мне тоже, — искренне сказала Марина.
— Да? Ну вот и славно. — С Алениных плеч словно упала какая-то тяжесть, и она сразу же предложила: — Послушай, давай ты пересядешь ко мне на кровать и расскажешь мне немножко про вас с Валерьяном, как у вас все получилось и почему.
— Ну… — Марина смутилась и хотя на кровать пересела, но на самый краешек. — Даже не знаю… об этом ведь не расскажешь.
— Почему? — удивилась Алена. — Впрочем, я, наверное, странный человек. У меня, если подумать, просто нет ничего такого, о чем бы я не могла рассказать, зато, правда, есть много такого, о чем не хочу.
Зрачки ее на мгновение сузились, голос стал жестким. Но минуту спустя все снова стало прежним, голос тихим и мелодичным, а сама Алена мягкой и доброй.
— Скажи, ты его любишь?
— Да, — не задумываясь, выпалила Марина и сразу, как бы сдавая назад, добавила тише: — Мне кажется, да.
— Он к тебе очень хорошо относится, — тихо, словно доверяя какую-то тайну, сказала Алена.
— Откуда ты знаешь? Он тебе сам сказал?
— Конечно. — И, видя, что Марина слегка расстроилась, Алена быстро добавила, желая утешить: — Он мне вообще всегда все рассказывает, еще со школы. Всегда и про все.
«Боже мой!» — ахнула про себя Марина, пытаясь представить подобную степень откровенности. А главное — обстоятельства, при которых это «все» и «обо всем» рассказывается.
— А стихи он тебе читает? — осторожно уточнила Марина.
— Стихи? Какие стихи? — словно бы удивилась Алена. — Нет, до стихов у нас как-то не доходило. Нам как-то и без стихов всегда найдется о чем поговорить. А что, он тебе стихи читал? — Алена наконец заинтересовалась. — Какие? Чьи?
— Да так, — неопределенно ответила Марина, ей вовсе не хотелось откровенничать. — Всякие. — И поспешила заговорить о другом: — Алена, а чьи у Вальки в комнате книжки?
— Как это «чьи»? Его, наверное.
— Вот бы почитать!
— Ой-ой-ой! — Алена наморщила лоб и цокнула языком. — Боюсь, что сейчас не выйдет. Валька всегда свой ключ с собой увозит. Подожди до его приезда. Ты что, читать любишь? Так ведь тут библиотека есть.
— Библиотека? — обрадовалась Марина. — Где? Большая?
— Довольно-таки. А где… Знаешь, тут так не объяснишь. Пойдем, покажу.
Алена мягко, по-кошачьи потянулась и легко поднялась. Они вместе вышли и пошли куда-то по коридору, делая петли и повороты. Дорогу Марина, к сожалению, запоминала с трудом. Похоже, в другой раз снова придется спрашивать.
Библиотека и в самом деле оказалась громадная. Размерами она напоминала столовую, а уж книг-то, книг! И каких! Ноги у Марины подкосились, она с жадностью схватила со стоящего у входа стеллажа ближайший к ней томик и опустилась прямо на ковровую дорожку, проложенную между стеллажами, открыла первую страницу и… Через минуту действительность окончательно перестала для Марины существовать.
Несколько минут Алена постояла рядом, потом усмехнулась и неслышно вышла.
17
Следующие два дня Марина читала, буквально не вылезая из библиотеки. Утром, как вставала, так сразу и уходила туда. Она бы, конечно, пропускала завтраки, обеды и ужины, если бы Денис или Алена не извлекали ее из библиотеки, обнаружив за столом ее отсутствие.
Тут было тихо. От остального дома ее отделяли небольшой коридорчик и две плотные двери. Фактически это была пристройка, здесь никто не бывал, и ничего, кроме бесконечных рядов книг на бесчисленных стеллажах, тут не было. И каких книг!
С головой уйдя в беспорядочное и прекрасное чтение, Марина по очереди, наугад снимала с полок Бродского и Бомарше, Мопассана и Монтеня; книги были расставлены по алфавиту.
Все происходящее в реальной жизни она воспринимала сейчас как сквозь дымку. Приехал Валерьян, зашел поцеловать, передал привет от мамы, сказал, что привез вещи. Марина даже не помнила, что она ему ответила. Спала она в эти дни в той же комнате, что и в первую ночь, конечно, с книжкой в обнимку.
В конце концов как-то утром в библиотеку решительно вошел Денис, силой отобрал у нее «Страницу любви» и сказал, что читать так много беременным вредно, ребенок свихнуться может, и что вообще настала ее очередь дежурить по кухне.
— А то как к столу — так «где моя большая ложка?», а как дежурить, ее не найти!
— Денис, я разве отказываюсь? — слабо возразила Марина. Она еще не отошла от прочитанного, и поэтому голос ее звучал нежно, с еле сдерживаемой страстью. Денис с интересом посмотрел на нее, хмыкнул и ничего не сказал.
По кухне деловито сновала Женя, вытирала, перекладывала, выдвигала какие-то ящички.
— Утро доброе! — радостно приветствовала она Марину. — Говори, что собираешься готовить, а я тебе быстренько покажу, где что лежит, а то ты не знаешь тут ничего.
— Что я собираюсь готовить? — растерянно переспросила Марина, бессознательно делая ударение на слове «я».
— А кто же, я, что ли?
Женька усмехнулась, но, видя, что Марина и в самом деле паникует, поспешила прийти на помощь: