— Она пришла не к тебе, а ко мне. Марина ее зовут. Ты потише не можешь разговаривать?
Голоса звучали прямо над головой. Высокие истерические нотки ударяли прямо по мозгам. Спать стало невозможно, но открыть глаза неудобно. Получалось, что она их подслушивает! Однако и лежать вот так становилось все нелепее. И поздно! Что он там говорил перед тем, как Марина заснула? Его мама должна была прийти в шесть! Стало быть, уже больше шести?
Марина рывком уселась на диване. Ей нужно бежать! Аня давно дома! Наверняка кто-нибудь звонил! И потом… Уроки, кажется, какие-то задавали… О, черт! И нужно было ей так заснуть! Просто как провалилась. Как нелепо, как глупо, как… по-детски…
— Проснулась наконец! — проговорил уже знакомый высокий голос. Голос принадлежал худощавой женщине в выцветшем халатике с льняными, словно бы тоже выцветшими волосами. Черты лица ее были такими же тонкими, как и у Сергея, брови тоже были точно нарисованные карандашом. — Ну что, спящая красавица, выспалась? Где же это ты, интересно знать, так умоталась?
Марина вспыхнула. У нее просто не нашлось что сказать.
— Ну мама! — закричал Сергей, покраснев едва ли не ярче самой Марины. — Что ты говоришь такое? Незнакомому человеку! Ты же ее впервые видишь!
— А незнакомому человеку можно спать в моей кухне на диване? Да ладно уж, нечего краснеть! Будто мы сами молодыми не были!
«Интересно, кто это мы?» — злобно подумала Марина. Никаких признаков отца Сергея и вообще взрослого мужчины в доме не наблюдалось. Или это она Сергея в старики записала?
— Извините, пожалуйста, — стараясь говорить как можно вежливее, произнесла Марина. — Нам с Сергеем нужно было обговорить одно дело. Просто я себя неважно почувствовала.
Это объяснение показалось ей единственно подходящим из всех пришедших в голову. Ведь не говорить же, что ей очень захотелось спать?
— Вам стало плохо? Сережа, что же ты мне сразу не сказал? Может, лекарство какое-нибудь нужно? Да как же ты пойдешь сейчас, детка? На тебе лица нет!
— Дойду уж как-нибудь, — понемногу входя в роль, пробормотала Марина слабым голосом, потихоньку вставая. Сергей, одураченный этим спектаклем, кинулся подставлять ей плечо. — Ничего, ничего, — слабо пискнула Марина и бочком проскользнула мимо Сергеевой мамы, выбралась в коридор и начала с лихорадочной быстротой одеваться.
Сергей, опомнившись, ринулся вслед за ней, набросил на плечи куртку, застегиваться не стал, не глядя сунул ноги в сапоги и быстрым движением отворил дверь.
— Сережа, постой, куда же ты? — донеслось до них уже на лестнице.
— Сейчас приду! — прокричал в ответ Сергей, и они с быстротой молнии ссыпались вниз по лестнице.
— Марина, пойдем до метро пешком! — попросил Сергей, когда они оказались у троллейбусной остановки. — Ну пожалуйста, здесь совсем близко!
Голос его звучал жалобно и моляще, карие глаза по-собачьи смотрели на Марину.
— Ты же обещал своей маме, что сейчас вернешься! — мстительно сказала Марина.
— Да черт с ней, с мамой! Марина, ну пожалуйста!
— Слушай, я тебе поражаюсь! Из-за тебя я только что пережила такое унижение. Клянусь, так стыдно мне еще ни разу не было!
— Марина, прости меня! Ты понимаешь, моя мама…
— Да что мама! С мамой как раз все ясно. Не в маме дело, а в тебе! Ты не мог меня пораньше разбудить? Ты же знал, что она в шесть придет!
— Марина, прости меня, я осел! Я сам не знаю, как получилось. Ты так сладко спала, я сидел, смотрел на тебя и все думал: я ее разбужу, еще пять минут, еще десять, я ведь и на часы все время поглядывал. Марина, прости меня, я просто не смог! Ты так сладко спала, так чудесно было на тебя смотреть.
Марина искоса взглянула на него, похоже, он не врет.
— А потом было уже поздно. Она пришла, — упавшим голосом завершил Сергей. — Марина, прости меня, я сам не знаю, что говорю. Марина, скажи мне, ты прощаешь меня?
Он был само раскаяние.
— Но ты хоть понимаешь, каково мне?
— Ну еще бы! Можешь мне не верить, но чувствовал я то же, что и ты, только еще сильнее.
— Верю.
Марина шла слева от него, рассеянно скользя взглядом по ярким витринам маленьких магазинчиков, по светящимся в темноте окошкам палаток со сластями и напитками. Совсем рядом зазвенел трамвай, посыпался сноп искр, видных издалека в черном морозном небе.
— Ладно, — проговорила наконец Марина. — Замнем для ясности. Так, до чего мы с тобой договорились?
— Ты больше не сердишься на меня? — переспросил Сергей робко и недоверчиво.
— Да сказала, не сержусь. Встречаемся восемнадцатого, в двенадцать, у дверей загса, в парадной форме. Правильно?
Он молчал, глядя на ее губы. Очнулся, тряхнул головой и медленно, слегка заикаясь, проговорил:
— Мар-рина, а р-раньше мы не можем встретиться?
Марина рассмеялась, так он был трогателен и в то же время забавен. Но, продолжая еще смеяться, она поняла, что он ей вдруг стал близок, за какие-то считанные часы, так близок, как до него не был ни один человек в мире. А Сергей шел рядом и молчал, только смотрел на нее и улыбался.
Незаметно они подошли к метро.
— Пока, — нерешительно произнесла Марина.
— Пока, — так же тихо ответил Сергей, но оба не тронулись с места. Наконец, точно повинуясь чьему-то приказу, действуя не по своей воле, Сергей протянул к Марине руки, обнял ее, привлек себе и впился губами в ее трепещущие, ждущие его губы. Несколько мгновений оба не шевелились, они целиком ушли в поцелуй, и не было ни метро, призывно мерцающего красной буквой «М», ни мельтешащих вокруг людей, ни троллейбусов, ни трамваев.
Какой-то хмырь, по-хозяйски заехавший на своем «Вольво» на тротуар, засигналил им, чтобы они сошли с его дороги. Они даже не услышали. Глаза у них были закрыты, они ничего не слышали, кроме бешеного биения своих сердец.
— Завтра, — пробормотал наконец Сергей, отрываясь от Марининых губ.
— Ага, — Марина кивнула.
— У тебя когда уроки кончаются?
— В два пятнадцать.
— А у меня коллоквиум в три, но я сбегу. Я люблю тебя, Марина, ты это знаешь?
— Да.
— А ты?
— И я, кажется… Сережка, мы сошли с ума! У меня ведь ребенок будет в мае!
— Люблю. — Сергей крепче прижал Марину к себе. — И тебя люблю, и твоего ребенка. И завтра я буду ждать тебя ровно в два двадцать в вестибюле метро, там же, где и сегодня, хорошо?
— Да.
— До завтра.
— Да, до завтра.
Они с трудом оторвались друг от друга, и Марина начала медленно спускаться по ступенькам метро, чувствуя, что сходит с ума. Что же она делает? А как же Крольчатник? Но отказаться от Сергея не было сил.
«А восемнадцатого наша свадьба, — вспомнилось вдруг Марине. — Забавно. Что ж, может быть, в этом и заключен перст судьбы?»
И Марина зашагала быстрее и веселее, точно вдруг найдя ответы на все мучившие ее вопросы.
13
— Тебе какой-то парень весь вечер названивает, — встретила Марину Аня. — Велел тебе, как придешь, сразу ему перезвонить. Назвался Валерьяном. Ну и имечко! Это кто такой? Твоего мужа, кажется, Сергеем зовут?
— Сергеем, — Марина согласно кивнула, продолжая улыбаться. — Валерьян телефона не оставил?
— Нет. Сказал, у тебя должен быть.
— Да. Кажется, я его еще наизусть помню.
— Ох, ну и трудная же у тебя личная жизнь! — язвительно процедила Аня. — Это подумать только, когда я полгода назад отсюда уезжала, у тебя, по-моему, вообще знакомых мальчиков не было!
— Ну почему же? — Марина медленно, задумчиво повесила пальто и теперь не глядя засовывала ноги в тапочки, принадлежащие, судя по размеру, Аниному отцу.
— Марина, надень другие тапочки. Эти с тебя сразу же слетят, ты в них шагу не сделаешь!
— Почему же? — по-прежнему погруженная в свои мысли, повторила Марина. — С Игорем я знакома была, мы даже, кажется, целовались один раз…
— В девятом классе, — уточнила Аня. — Я тогда скарлатиной болела и два месяца в школу не ходила. То-то ты без меня разошлась! Но я вовремя вернулась, успела, можно сказать, спасти тебя от горького разочарования. Как он потом от тебя к Ленке переметнулся, помнишь?