— Почему? — спросила Марина сквозь смех. — Почему плохо, что мама была такая умная? — Но слово «была» так резануло Марину, что она оборвала свой смех и схватилась рукой за сердце.
— Потому, — Хосе тоже внезапно посерьезнел, — что такой умной девушке в Мексике скоро стало скучно. У нас так красиво на ранчо, у вас в России нет таких мест, но ей ничего не нравилось! Лусия говорила: я биолог, я училась пять лет, я хочу свою науку, не хочу сидеть дома, не хочу смотреть детей. Она говорила — «не хочу», как говорят маленькие дети, и я думал, что это каприз, он скоро пройдет. Она говорила — не хочу, но она не могла так жить, она все время была грустной, серой, усталой, не могла радоваться, не могла смеяться, а я все думал — пройдет. Однажды приехал, а ее нет, она улетела, моя Лусия, и тебя увезла с собой! Я приехал в Россию, не сразу приехал, через год, и сказал: «Лусия, отдай мне Марианну! Ты такой красивый, у тебя будет еще муж, будет еще дети!» Но она сказала: «Нет, у меня не будет других детей, не будет, пока Марианна не вырастет».
— И она ждала? Она столько лет ждала? — Маринины глаза наполнились слезами. — Столько лет! А я ничего не знала!
— Да, — кивнул Хосе. — Она ждала. Марианна, я приезжал, каждый год приезжал, привозил деньги, вещи, звонил Лусия, хотел знакомиться с тобой, хотел видеть, но Лусия говорила — нельзя: у девочки есть папа. Я говорил: ну хорошо, пусть я не папа, пусть дядя Хосе, да? Но Лусия все равно не разрешала. Никогда. Я ездил в машина за тобой по улицам к метро, к школа, к магазин, смотрел. Ты очень похожа на Лусия. И похожа на моя мама, на Анна. У меня с собой есть портрет, я тебе дам. — Хосе достал из «дипломата» маленькую фотографию. Марина глянула, и у нее захватило дух! С фотографии на нее смотрела пожилая женщина, в жилах которой наверняка текла негритянская кровь. Квартеронка, а может, даже мулатка! У женщины были полные губы, темная кожа, широкий нос и густая копна темных жестких волос. И при этом Марина заметила сходство с собой — в посадке головы, в овале лица, в разрезе глаз, правда, не зелено-голубых, а черных.
— Хосе, — дрожащим голосом спросила Марина, — у вас что, дедушка был негр?
— Даже два дедушки, — усмехнулся Хосе. — А что? Тебе это чем-то не нравится?
— Да нет, что вы! Просто интересно знать, кем были твои предки.
Хосе внимательно посмотрел на Марину.
— Ты славная девочка, — сказал он. — Надеюсь, мы теперь станем видеться? Я бываю в Москве часто, раз в три-четыре месяца. У тебя есть телефон?
Марина покачала головой.
«Два дедушки, — ужасалась Марина про себя. — Странно еще, что я такая светлая! Мне повезло. Я слыхала, что такие вещи могут передаваться через несколько поколений! Интересно, что подумают в Крольчатнике, если я рожу черного ребенка? Что, к примеру, скажет Валерьян?»
— Лусия очень огорчалась, что ты так рано вышла замуж и уже ждешь ребенка. Она хотела, чтобы ты училась и тоже стала биолог или врач?
— Не знаю, — пожала Марина плечами. — Нет, мне не показалось, что мама была сильно огорчена. Возможно, за эти годы она стала на многое смотреть иначе. Собственно, она ведь и сама в последние годы не работала и вроде бы не так из-за этого страдала, хотя кто ее знает. Нет, наверное, ей бы хотелось, чтобы я доучилась, но она, верно, надеялась, что у меня еще будет время? Потом, когда мой ребенок немного подрастет? А что? Наверное, она стала бы мне помогать, наверняка собиралась, она же ведь не знала, что умрет.
— А ты? Ты разве сама не хотела учиться?
— Я? — Марина задумалась. — Я даже и не помню… Сейчас мне кажется, что все у меня получилось именно так, как я всегда и хотела. Это плохо?
— Нет, — улыбнулся Хосе. — Это хорошо. По-моему, это так, как нужно. Моей маме понравилось бы. В Мексике девушки рано выходят замуж. А сейчас… — Хосе поднялся из-за стола и убрал в бар бутылку пальмового вина. — Нам пора ехать. Вставай, Марина, я обещал твоему мужу привезти тебя на вокзал в три часа, а сейчас два с половиной.
Марина хотела было объяснить, что Денис не муж ей, но промолчала. Они приехали на вокзал за десять минут до назначенного времени, но Денис был уже там и нервно прохаживался перед кассами, как тигр, пойманный в клетку. Увидев подъезжающую машину, Денис бросился к ней так стремительно, что едва не попал под колеса. Распахнул дверцу и бережно помог Марине выбраться на тротуар. Все это очень тронуло Хосе.
— Я рад, что твой муж тебя так любит! — шепнул он Марине и протянул ей визитную карточку, на которой было что-то напечатано по-английски и по-испански. — Здесь мой адрес, пожалуйста, сообщи мне, когда родится ребенок!
Потом он отозвал в сторону Дениса и протянул пачку долларов.
— Деньги надо давать мужчине, — пояснил он. — Женщины ничего не понимают в делах. Прощай, Марина, я буду писать тебе на твой старый адрес.
Хлопнула дверца, и через мгновение машина Хосе затерялась в потоке.
— Надо же! — пробормотала Марина, усаживаясь в электричку. — Какая странная штука жизнь! В один и тот же день проститься навсегда с мамой и обрести никогда до тех пор не виденного родного отца!
Электричка тронулась, и Марина снова, в который уже за этот день раз безудержно расплакалась.
— Мама, мамочка! — шептала она сквозь слезы, чуть слышно, дабы не переполошить людей в электричке. — На кого ты меня покинула? Ничего я не успела еще понять в этой жизни, ни в чем толком не разобралась! Ах, мамочка, я еще ни капельки не выросла! И как же я буду жить без тебя в этом огромном и страшном мире?
Марине чудилось, что она стоит на краю темной бездонной пропасти, голая, маленькая, под пронизывающим ветром, и со всех сторон надвигаются на нее тяжелые тучи, грозя в любую минуту разразиться громом, заблистать молниями, пролиться дождем… Волшебное чувство безопасности, защищавшее Марину с раннего детства, делавшее ее бесстрашной, пропало сегодня и, по-видимому, навсегда.
9
Много ночей подряд снился Марине тот самый сон, много дней прожила она как во сне, а утром просыпалась с одной и той же мыслью: мамы у меня больше нет! И тут же слезы сами собой наворачивались на глаза. Если это происходило на людях, ее тут же начинали утешать, старались отвлечь чем-нибудь, «заболтать», на худой конец, напоить чаем, но по утрам, просыпаясь в своей постели, Марина была совсем одна, не считая маленькой Ксюши, которая ничего еще не понимала и ничем не могла ей помочь.
Однажды утром, проснувшись, когда Марина подошла к малышке, она отступила на миг, пораженная: при виде нее девочка перестала плакать и заулыбалась.
— Узнала! Узнала свою маму! Крошечка ты моя хорошая! — Сердце Марины наполнилось теплотой. Она быстро переодела малышку и, подхватив корзинку, служившую Ксюше кроваткой, легко, не чуя под собой ног (конечно, живот мешал ей двигаться быстро), пошла вниз на кухню: было ее дежурство.
На кухне Маринино внимание сразу привлек незнакомый звук. Он доносился из окна — звонкий, мелодичный. Марина выглянула во двор и увидела капель. Весна! Весна пришла! Жизнь продолжается, и скоро появится на свет Маринин ребенок! Господи, кто бы знал, как надоело ждать! Как надоело быть такой толстой!
Тяжесть, лежавшая столько времени у Марины на сердце, растаяла, как снег на весеннем солнце, оставив светлую грусть. Что же, перед смертью человек бессилен, ничего ты с ней не поделаешь, но все равно надо жить дальше, тем более что у Марины есть ребенок, а совсем скоро родится другой. И к тому же где-то там, в Москве, живет Сережа, о котором она почти что не вспоминала эти тяжелые дни. Марина осторожно поставила корзинку с Ксюшей, принесла из подпола картошку и начала ее чистить.
На пороге кухни, как всегда бесшумно, возникла тоненькая фигурка Жени.
— Привет, я пришла тебе помогать!
— Спасибо, я сама справлюсь. Не в первый раз!
— Я знаю, вдвоем повеселее!
И Женя без лишних слов сняла с полки еще один нож, и они стали чистить картошку вместе.