— Ну мышь, ну хватит, успокойся, ну чего ты, все будет путем, мышь. — И вдруг неожиданно принялся целовать, исступленно, как никогда, в губы, в шею, в уши, в глаза. — Это же все глупости, мышь, это же все бредятина, и неважно, и… — Он вдруг обхватил обеими руками ее голову и, глядя прямо в глаза, произнес неожиданно: — Мышь, ты, конечно, мне сейчас не поверишь, но… Ты просто представить себе не можешь, как я счастлив.
Марина совсем уже ничего не понимала. Все у нее, у бедняги, в голове спуталось и перемешалось.
Валерьян вдруг резко встал, аккуратно загасил в пепельнице сигарету и сказал, приподнимая Марину за плечи:
— Пойдем, провожу тебя. Значит, завтра в пять, поняла? И не опаздывай, а то мне на дежурство. И держись, мышь, теперь все будет хорошо, слово тебе даю, слышишь? — И, уже сам себе, недоверчиво: — Нет, ну надо же… Кто бы мог подумать!
В коридоре Валерьян опять приложил палец к губам.
— Тише, там у меня человек спит.
«Человек? — изумилась про себя Марина. — Значит, не бабушка?» Но вслух ничего не сказала.
11
На следующий день ровно в пять Марина сидела на кушетке и яростно теребила за кисточки пыльный зеленый плед. Валерьян нервно курил. В пять пятнадцать в дверь позвонили. Валерьян швырнул сигарету в стоявшую перед ним чашку с недопитым кофе и рванул открывать.
Вернулся он с невысоким стройным пареньком примерно одних с Валерьяном лет. У паренька были длинные, до плеч, светлые волосы и темно-карие глаза, сочетание довольно необычное, больше Марина ничего в тот раз не заметила, не до того было, настолько сразу они по уши ушли в технические детали.
— Справку принесла? — спросил Валерьян.
— Да, — слегка волнуясь, ответила Марина, выкладывая на кофейный столик требуемый документ.
— Так, десять недель, ого, не слабо. Значит, завтра вы идете подавать заявление. О, черт, тебе от родителей разрешение надо. А его где заверяют, Серень, ты, случаем, не знаешь?
— Откуда? — изумился паренек, не без изящества вскидывая светлые бровки.
— Слушайте, а может, мне просто маму с собой взять? — неожиданно предложила Марина.
— Точно. Так, значит, и сделаешь. Значит, идете вы туда завтра вдвоем, тьфу, извини, втроем, с твоей мамой то есть, и подаете заявление. Серег, ты им там объясни, что вам тянуть нельзя.
— Да ведь и так все ясно. С такой справкой куда уж дальше тянуть.
— Ну, ребята, не подведите меня, хорошо? — Валерьян был сам на себя не похож.
— Да ладно тебе, — успокаивающе сказал Сережа. — Сказано — сделано. — И, уже оборачиваясь к Марине, добавил: — А вы, значит, Марина. В школе учитесь?
— Да, в восемнадцатой.
— Что? — Оба, как по команде, уставились на нее. — В восемнадцатой английской? В американской, то есть?
— Ну да.
— Вот это да! — сказал Сережа. — Первый раз вижу живого человека из этой школы. А правда, что у вас практика в Америке каждый год?
— Ну про каждый год — это преувеличение, но за одиннадцать лет три раза мы туда ездили. Один раз на две недели, другие два — по три. Еще бывает, что отличников по обмену посылают. — И Марина тяжело вздохнула.
— И где вы были?
— Ну, по-разному. В первый раз только в Нью-Йорке, второй — в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, последний раз в Бостон возили.
— Да? Ну и как там? — И они оживленно заговорили об Америке, начисто забыв о причине их встречи.
Часа через полтора Сергей заторопился уходить, Валерьян, взглянув на часы, зачертыхался, но Сергей все-таки вышел первым, точнее сказать, он вышел как бы сразу, сказав: «Ой, мне пора!» — и исчез. Но перед тем, как исчезать, он все-таки уточнил:
— Марина, завтра на «Киевской» в два. В загсе с часу до двух перерыв, а с утра у меня лекции.
— Да, а у меня уроки, — крикнула Марина в ответ, но уже в пустоту.
Зато с Валерьяном они вышли вместе.
— Слушай, — сказал он в лифте, внимательно разглядывая ее, — а ты почему никогда ничего не рассказывала?
— О чем? — искренне изумилась Марина.
— Ну, о школе там, об Америке.
— Так ты не спрашивал никогда. — Марина рассмеялась. — А ты в какой школе учился?
— В двести пятнадцатой.
— У Эмиля? В литературной? — поинтересовалась Марина.
— Я же тебе рассказывал. Ничего интересного. Ни тебе Америки, ни даже Англии. Одни семинары да лекции, муть всякая. Правда, ребята у нас хорошие были.
— Так уж и муть, — усомнилась Марина. — А все вашу школу хвалят. Из нашего класса два человека перешли к вам.
— Ну, кое-что интересное есть, конечно, — признал Валерьян. — Да и самого Эмиля со счетов сбрасывать нельзя, он, конечно, личность.