— Да что я, пускай они сами решают!
— Олюшка, ты, я надеюсь, меня поддержишь?
Ольга искоса глянула на Дениса и промолчала.
— Аленка, а ты?
— Я пас. Сам понимаешь, папа! В моем положении…
Сан Саныч скользнул взглядом по ее округлившейся фигуре.
— Что ж, дочка, я не настаиваю. А открой секрет, кого ты на сей раз собралась осчастливить?
— Как кого? Тебя, разумеется!
— То есть как? — Брови Сан Саныча поползли вверх.
— Ну как же, папа? Ты разве не хочешь стать снова счастливым дедом?
— Ах в этом смысле! — И Сан Саныч громко, раскатисто рассмеялся. Прочие обитатели Крольчатника его поддержали.
24
Проснувшись утром, Марина с удовольствием скользнула глазами по привычным цветкам на обоях, вещам, как всегда, стоящим на своих местах. Здесь для Марины все было своим, родным, близким. Сладко посапывали малыши на столе, каждый в своей корзинке, Фунтик вытянулся в ногах кровати, обрубок хвоста подрагивал во сне.
Тихо. Слышно, как постукивают часы на стуле у кровати. Марина посмотрела на циферблат. Восемь тридцать. Ой-ей-ей! Вставать надо, а то она опоздает на завтрак! Марина встала и отдернула шторы. Комнату залили потоки солнечного света. На еле заметном ветерке приплясывали в полуметре от пола бесчисленные пылинки.
На завтрак Марина все-таки опоздала. Еще на подходе к столовой Марина услышала, как громко и весело рассказывает о чем-то Сан Саныч. Чтобы не прерывать его, она решила остановиться в дверях и подождать, когда Сан Саныч закончит. Однако он неожиданно обернулся и весело, громко поздоровался с Мариной.
— Ну что, соня, доброе утро! Что стала в дверях? Сядь лучше за те же деньги!
— Дедушка! — запищал тоненький голосок Сони. — Ты все путаешь! Какая же она Соня? Она же Марина!
— В самом деле? — Сан Саныч театрально развел руками. — Кто бы мог подумать! А я и не знал!
«Как тут весело! — думала, усаживаясь на свое место, Марина. — Как хорошо!»
В конце завтрака Сан Саныч отодвинул тарелки, тщательно обтер салфеткой свои белоснежные усы, проговорил, обращаясь в пространство: «Благодарствую!» — и негромко постучал ложкой по столу. Присутствующие насторожились. Сан Саныч, против обыкновения, заговорил весьма серьезно.
— Я хотел бы сразу объявить вам о своем решении, оно вас, безусловно, огорчит. Я сам огорчен этим до слез. Однако делать нечего, боюсь, что вам придется в ближайшее же время подыскивать себе другое жилье. Обстоятельства вынуждают меня продать этот дом.
За столом воцарилась гнетущая тишина. Первым не выдержал Денис.
— Но почему? — закричал он так громко, точно от крика могло что-нибудь измениться.
— По обстоятельствам сугубо материального характера. В прошлом году я приобрел небольшое шале в Швейцарии, где и намерен жить в ближайшие годы. А содержать одновременно два дома, и там и здесь, мне, боюсь, не по карману. К тому же, как это ни прискорбно, но приходится признать, что я становлюсь стар. Поездки в Россию в скором времени станут мне не под силу. Магда великодушно согласилась поселиться там вместе со мной, и мы с ней вместе просим тебя, Аленушка, вместе с детками переехать на жительство к нам. Дом там, правда, не такой большой, но нам всем места хватит.
Остальным придется, как я уже сказал, заняться поисками другого жилья. И побыстрее, потому как через неделю дом надо будет освободить. Ответил ли я, Денис, на твой вопрос?
Денис промолчал. Вместо него заговорил Валька.
— Кроликам, — произнес он нарочито веселым и небрежным тоном, — в таких случаях куда легче и проще!
— Почему? — не понял его Сан Саныч.
— А их прирезают, — сообщил Валерьян с дурашливой улыбкой.
Сан Саныч поежился и скороговоркой произнес, что сейчас он вынужден их оставить, однако, вернувшись через неделю, рассчитывает найти дом в полном порядке и абсолютно пустой.
В столовой после его ухода воцарилась гробовая тишина. Есть никому не хотелось. Все ясно слышали, как за домом, в гараже, Сан Саныч заводит машину.
— Алена, — решительно начала было Ольга. — Послушай, но как же так? Ведь ты же, наверное, могла бы…
Не дослушав, Алена выскочила из-за стола и выбежала вслед за отцом. Вернулась она минут через пять. В столовой отлично было слышно рычание отъехавшей машины. Входя в столовую, Алена безнадежно махнула рукой.
— Он даже не стал меня слушать! Уж если он что-то решил… Хочу, говорит, последние годы жизни провести по-человечески!