— Несчастье? — тупо переспросила Марина. Просто невозможно было поверить в то, что Денис мог быть для кого-нибудь несчастьем! В голове не укладывалось.
— Ну да! Он с тринадцати лет открытым текстом твердил, что совсем, дескать, не хочется ему жить на эдаком сволочном белом свете. Вот только когда Крольчатник у нас организовался, он в себя начал приходить, смысл какой-то в собственном существовании видеть. Дед ему покойный про это говорил: во всем, дескать, должен быть смысл, а то и жить незачем. Денис воспринял это в прямом смысле.
— Надо же! — Марине не верилось, что они с Валерьяном говорят об одном и том же человеке.
— Вот тебе и «надо же»! И что вы, между прочим, девки, за суки за такие! Он к вам вечно со всей душой, а вы все…
— А что мы?
— Да бросили вы его, вот что! Что, скажешь, нет?
Марина растерялась. Валерьян прав. Но… но как же это могло произойти?
Марине вспомнился голос, произносящий: «Маленький, я тебя люблю!» — «И я!» — мысленно отозвалась Марина и поняла вдруг, что это правда, что она действительно любит Дениса и что она любила его всегда, все время, с самой первой встречи, а то, что происходило у Марины с другими, с Валерьяном, с Ильей или даже с Сергеем, на самом деле меркло перед величием и глубиной тех чувств, что связывали ее с Денисом. Так почему же она…
И у Марины перехватило дыхание. Она вдруг поняла, как, в сущности, одинок был на самом деле Денис даже в дружеской атмосфере Крольчатника. Конечно, это было не слишком заметно, вроде бы он всегда был со всеми, всегда готов был прийти на помощь, поделиться своим теплом, но кто и когда приходил на помощь к нему? Кто делился своим теплом с ним? Кто замечал, что Денис тоже человек и тоже нуждается в ласке, в помощи, в этой самой, как ее там называла Ольга, настоящей любви.
Ох, что же теперь делать? Неужели ничего уже нельзя исправить?!
— Валь, — тихо сказала Марина, — а может, это неправда? Может, он жив и все будет хорошо?
— Может, конечно, — сказал Валерьян неуверенно. — Но тогда где же он?
Марина задумалась.
— Послушай, — робко сказала она наконец. — А может, он просто нашел кого-то, кому он до зарезу нужен? Ведь подумай, Валька, сколько на земле несчастных людей? Нам он ничем уже не может помочь, мы сами как-то устроились.
Валерьян озадаченно замолчал. Такая мысль, похоже, просто не приходила ему в голову.
— Может, ты и права, — сказал он наконец, не слишком, впрочем, уверенно, и сразу же отключился.
А Марина так и осталась сидеть на кровати с телефонной трубкой в руках, из которой на всю комнату раздавались частые гудки. От них проснулся Сергей и уволок Марину к себе, под теплое одеяло.
2
В сумерках Илья, Алена и Валерьян — они последними оставались в Крольчатнике, не считая Алениных детей, — развели в камине огонь. Прекрасный и молчаливый член их семьи, он горел как всегда, ничем не выказывая своего отношения к происшедшим переменам. Но в самом ли деле было ему все равно?
Они сидели тихо, на столе не было в тот вечер традиционного вечернего чая: Женя уехала сразу же, вслед за Мариной, а кроме нее, о чае некому было позаботиться.
На пороге столовой неслышно появились дети — ими сегодня никто вечером не занимался, их просто отправили в постель, велев не шуметь. Они не шумели, они просто пришли.
Войдя в столовую, Соня не выдержала, быстро перебежав через всю огромную комнату к самому камину, она проворно нагнулась над ним, так низко, что желтоватые языки пламени чуть не опалили длинные, светлые и пушистые пряди ее волос. Соня протянула к огню пухлые розовые ладошки и, жмурясь от удовольствия, сказала, почти пропела:
— Ого-е-к горит!
— Пойдем, Сонечка, спать! — подступил было к ней Валерьян.
Но Алена остановила его, хмуро мотнув головой:
— Оставь ее! Пусть потешится напоследок!
«Почему напоследок?! — молнией пронеслось в голове у Ильи. — Мы с Валькой еще целую неделю собирались тут кантоваться, да и Алена тоже». Ничего не понимая, Илья потер потный лоб. Они с Валерьяном обменялись недоуменными взглядами, а потом, как во сне, наблюдали за легкими, грациозными и точными движениями Алены. Они видели, как она встала и не спеша подошла к бару, встроенному Сан Санычем в стену столовой, нажала на кнопку, дверца отъехала, открыв ряд бутылок с блестящими пробками из разноцветной фольги. Даже и не взглянув на них, Алена уверенно протянула руку куда-то к самой стенке бара и не без труда извлекла оттуда огромную, тяжелую, трехлитровую бутыль чистого спирта, привезенную Сан Санычем в незапамятные времена откуда-то с Дальнего Севера.