— Малыш, я поехал, пока, теперь до среды.
Сон с Марины как рукой сняло.
— Подожди, как до среды? Подожди, я хоть провожу тебя! Подожди! — Она уже накидывала халат, не свой, кем-то здесь забытый, кажется Аленин, впрочем, это не имело значения.
Денис стоял в дверях, смотрел на нее с нежностью и улыбался, прекрасный, как греческий бог, — если вам, конечно, удастся вообразить себе греческого бога в костюме и при галстуке.
— Ну пойдем, проводишь меня до дверей. Ох и мороз сегодня какой! Жуть!
Марина приникла к нему, обняла покрепче. Как же она без него останется? Осознание этого причиняло прямо физическую боль.
Они наскоро перекусили в кухне остатками вчерашнего Илюшиного пиршества, Аленин кот составил им компанию. Денис подхватил его с пола под живот, поставил на стул, придвинул к нему тарелку с куриными костями.
— Кушай, Борька, пока возможность такая есть, а то кто тут теперь о тебе позаботится?
— Борька?
— Его вообще-то Бароном звать, ну, знаешь: «Я цыганский барон!» — пропел Денис, и они рассмеялись.
В кухню вошла Женя, бледная, прозрачная, похожая на тень. Впрочем, она ведь и всегда такой была.
— Привет, Женечка! — ласково сказал Денис. — А знаешь, у Ильи с Машей ночью девочка родилась.
— Правда?! — Женино лицо расцвело. Она даже порозовела от радости, засияла ямочками на щеках. Марина раньше не замечала, чтобы у Жени на щеках от улыбки появлялись ямочки. Может, просто не приглядывалась? Женя ведь редко улыбается. Марина стала вспоминать, как Женя здесь, на кухне, рассказывала ей свою историю и как они под конец вместе смеялись. Были тогда ямочки? Нет, теперь не вспомнить. Вообще тогда как-то не до того было. А интересно, что было бы с Мариной, услышь она тогда Женину историю целиком, со всеми опущенными в тот раз подробностями? Перепугалась бы до смерти? Сбежала бы сразу? Одно ясно: застань теперь Марина Женю в постели хоть с Денисом, хоть с Валерьяном, бровью не поведет, ревновать к Жене она теперь просто не могла. Все равно что ревновать к Соне или… к Барону. Как будто они с Женей люди разной породы. Впрочем, если вдуматься, то это было очевидно с самого начала.
— Ну, мне пора! — Денис встал, Марина поспешно вскочила, обняла его, повисла на шее. Денис легонько чмокнул ее в лоб, отстранил от себя, перекинул через плечо стоявшую под стулом сумку и пошел к дверям.
По дороге он обнял, прижал к себе и поцеловал Женю и уже от дверей на ходу бросил:
— Всем пока! Не выходите в прихожую, там холодно.
Марина хотела было броситься за ним, но ноги точно приросли к полу. Она представила, как он сейчас одевается, зашнуровывает ботинки, застегивает куртку — шапки он не носил, — перекидывает снова сумку через плечо. Хлопнула входная дверь, и под окном захрустел надламливаемый торопливыми шагами наст. Стукнула калитка. Марина по-прежнему не шевелилась, затаив дыхание, вслушиваясь в эти звуки. Потом она тряхнула головой и очнулась. Женя стояла у окна и смотрела Денису вслед, хотя он давно уже скрылся из виду. Наконец она обернулась к Марине и сказала:
— Вот так оно здесь всегда. Все время кто-нибудь уезжает, все время кого-нибудь провожаешь.
«Но ведь всегда все в конце концов возвращаются», — подумала Марина. Жене она этого говорить не стала, просто подошла и обняла за плечи. Они стояли молча, плечи у Жени были худые-худые, она была такая хрупкая, тоненькая, как ребенок, и Марина чувствовала себя рядом с ней сильной и старшей.
6
Остаток утра Марина с Женькой провели очень славно. Они навестили лошадей, накормили их и напоили, потом поднялись на чердак и накормили голубей, заодно прибрались и почистили. Чистить конюшню они не стали. Женька сказала, что это дело мужское — вот встанет Валерьян, и тогда…
Спускаясь с чердака, Марина еще на лестнице услышала тихие, неуверенные аккорды, точно кто-нибудь из малышей добрался до рояля и теперь пытается что-нибудь из него извлечь. Марина заглянула в столовую. У инструмента стояла Джейн. Робкими, боязливыми пальцами Джейн трогала то одну клавишу, то другую. Похоже, она пыталась что-то подобрать.
— Играешь? — улыбаясь, спросила ее Марина. Джейн ей ужасно нравилась своим абсолютным несоответствием окружающей обстановке: маленькая, всегда аккуратная, с туго заплетенной косичкой, в тщательно отглаженном платьице или чистеньких джинсах и джемпере, вот как сейчас. Джейн почти всегда молчала, а иногда улыбалась, но не весело и открыто, как, к примеру, Кит или Сонька, а вежливо и отстраненно.
— Учусь, — сосредоточенно вглядываясь в клавиши, ответила девочка.