Неожиданно дверь в смежную комнату резко отворилась, оттуда брызнул яркий свет, и на пороге возникла Ольга.
— Джейн, ты почему еще не спишь? И Марину переполошила! Марин, ты иди, пожалуйста, мы с ней сами разберемся.
Джейн украдкой бросила на Марину затравленный, умоляющий взгляд.
— Нет, — твердо проговорила Марина. — Разбираться мы будем вместе. И для начала скажи мне, ты помнишь, когда ее родила?
— Я? Ее? А ты здесь при чем? Ну, в декабре, если тебе это так уж нужно.
— А поточнее? — Голос Марины сделался ледяным.
— Ну, где-то в этих числах, кажется.
— А еще точнее? — Этот голос принадлежал стоявшему в дверях Денису.
— Да что вы все тут, с ума посходили? Какое вам дело? А, так вот оно что! — Голос у Ольги из уверенно-дерзкого сломался на виноватый. — Джейн, голубушка, прости меня, пожалуйста, совсем из головы вон, ну бывает же! — Ольга каялась, при этом надеясь втайне, что они поймут, что получилось глупо, и все вместе сейчас посмеются. Она не понимала дикости и жестокости ситуации.
— Так как же? — Денис с Мариной смотрели Ольге прямо в глаза, Джейн, хотя и молчала, но тоже смотрела ей прямо в глаза своими темно-карими, опухшими от слез вишенками.
— Да что вы все, чокнулись, что ли? — испуганно забормотала Ольга. — Ну, забыл человек, с кем не случается!
— Нет, Оль, не может случиться, особенно если этот человек — мать и у нее дети.
Это сказал Денис. Он по-прежнему стоял на пороге и с брезгливым презрением разглядывал Ольгу.
— Ты хоть представляешь себе, что она чувствовала весь день, когда все вокруг поздравляли Соню? Сам я тоже осел, давно надо завести блокнот и записать, когда у кого из детей день рождения. У меня где-то про всех записано, почему я забыл посмотреть?
— Нет, Денис, ты не забыл. — До Ольги окончательно дошло, что шутки кончились. На ее внезапно сильно побледневшем лице беспорядочным множеством точек проступили веснушки. «Веснушки? Зимой? Как странно!» — вяло удивилась про себя Марина. — Ты не забыл и не перепутал, ты даже спрашивал меня, это я… я напрочь забыла. Мне, ребята, ужасно стыдно, но я не знала точно, помнила, что где-то в этих числах… — И Ольга беспомощно расплакалась, обхватив худенькие плечи Джейн.
Теперь мама с дочкой дружно плакали вместе, друг у друга в объятиях, а Денис с Мариной тщетно пытались их утихомирить.
Наконец, когда глаза были вытерты, носы высморканы и, казалось бы, обстановка в комнате чуть разрядилась, мама с дочкой начали высказывать друг другу взаимные претензии. Говорила в основном Джейн, но ей это удалось благодаря Денису. Только он смог заставить Ольгу дать дочке возможность выговориться, ибо на каждую претензию у Ольги находилось не менее десятка возражений и оправданий. Под конец из сумбурного монолога удалось выяснить, что Джейн осточертело здесь жить, что мама, по ее мнению, не понимает ее и не любит, что она маму до переезда сюда почти не знала, и теперь Джейн хочет жить, как раньше, с бабушкой и Володей, ходить в нормальную школу, где все ребята.
— Толковый ребенок, — отметил Денис. — А Володя — это кто?
— Мой сводный брат, — неохотно пояснила Ольга. От ее раскаяния уже и следа не осталось. Наоборот, она кипела от возмущения. — Сын моего отчима от предыдущего брака. Отчим у меня альпинист был, погиб два года назад в горах, а Володя так с мамой и остался.
— И сколько ж ему лет?
— Я не знаю… Лет двенадцать, наверное.
— Четырнадцать, — возразила Джейн. — Он хороший, и бабушка тоже. А тебя я не люблю.
— Ну, тихо, тихо! — Денис примирительно похлопал Джейн по плечу, провел рукой по спине, и она затихла. — Так чего, граждане, делать будем?
За стеной заплакала Ника. Ольга досадливо передернула плечом, но, поймав выразительный Денискин взгляд, молча встала.
Вернувшись, Ольга уселась на прежнее место и пристроила младенца к груди. Видно было, что ей очень хочется курить, но она боится Дениса. В соседней комнате раздался писк. Из полуоткрытой двери бесшумно метнулась по полу темная тень.
— Ай! — вскрикнула Марина, проворно поджимая ноги.
— Тише ты, это крыса! — успокоил ее Денис.
Крыса пробежала по комнате, посидела, оглядываясь, на середине, обнаружила Ольгу, по штанине забралась к ней на колени и свернулась там клубочком рядышком с Никой.