Человечек несколько минут с любопытством разглядывал Марину, после чего не без ехидства заметил:
— Да, вы не ошиблись, это и в самом деле вы. Что же вам надо? Лошадь, как я вижу, у вас есть.
— Понимаете, — не слишком уверенно, но горячо начала Марина, — у вас работает Женя.
Человечек согласно кивнул, не перебивая.
— У нее заболел ребенок. У него аппендицит, и нужно срочно вызвать «Скорую помощь». У вас есть телефон?
Человечек снова кивнул, однако на лице его проступило явное недоумение.
— Да, понимаю, — сказал он. — Но зачем Денис послал вас сюда? В такую даль? Ведь телефон есть в деревне.
— А что, собственно, вас так удивляет? — В Марине наконец проснулась настоящая злость. Ей срочно нужна помощь! Сейчас ночь, зима, на несколько километров вокруг нет больше никого, эта помощь нужна не лично ей, а маленькому ребенку. Неужели неясно и нужно еще что-то выяснять? Однако, справившись с собой, она все-таки сказала, стараясь говорить по возможности вежливо: — Видите ли, я плохо езжу верхом и поэтому заблудилась. Если от вас можно позвонить, я бы хотела сделать это немедленно.
Она изо всех сил старалась говорить спокойно, без конца повторяя про себя, что, если ей не удастся сейчас убедить этого чертова гнома помочь ей, Димычу станет совсем плохо. Марина перед ним и так виновата. «О Господи, только бы все кончилось хорошо!» — взмолилась она про себя, а вслух снова повторила:
— Вы абсолютно правы, меня послали не сюда, а в деревню, но я…
— Но вы заблудились. — Подвижное, смуглое лицо гнома расцвело неожиданной улыбкой. Он принял решение. — Проходите. Соседи должны помогать друг другу. И простите, что я продержал вас там столько времени, — говорил он, пропуская Цыгана с Мариной вперед и запирая за ними калитку. — Поймите и вы меня: время сейчас позднее, а место здесь мало сказать глухое. Оставьте коня во дворе. Не беспокойтесь, он отсюда никуда не денется. Ему ведь это место знакомо, он здесь родился.
Они прошли длинным коридором, по обеим сторонам которого стояли лошади. Под потолком горела тусклая, пыльная лампочка. Точно такая же светила в комнате, где они оказались, и поэтому там было полутемно, почти ничего не видно. Но она увидела сразу широкий стол, стоявший на самой середине комнаты, а на нем телефон, факс и компьютер.
Эта комната, видимо, находилась в центре странного крестообразного здания, и с четырех сторон его окружали конюшни. В конюшнях стояли лошади, и именно от их мощного, горячего дыхания в комнате было относительно тепло.
— Звоните, пожалуйста. — Гном хозяйским жестом указал Марине на телефон. Может, он думал, она по факсу «Скорую» вызывать будет? И зачем ему факс? Но думать было некогда. — Набирайте сначала две восьмерки, — сказал гном, — а потом ноль три. Говорите, чтобы ехали сразу сюда, скажите: «Частная конюшня Бруно», они знают. У нас ведь тут, к несчастью, случаются травмы.
Марина так и сделала. Но на диспетчерском пункте ей сказали, что ждать придется часа два, если не три. Район большой, на него всего две машины. От этих слов Маринины глаза наполнились слезами. Кусая губы, чтобы не разреветься, она дрожащей рукой положила трубку и без сил опустилась на стоящий тут же длинный, обитый потершейся кожей диван. Непривычные к верховой езде ноги отчаянно ныли. «Идиотка! Кретинка! — ругала Марина себя. — Если Димыч умрет, ты виновата! Почему не сказала Денису, что не сумеешь найти в темноте дорогу, что отвратительно ездишь? На авось понадеялась?» Марине вдруг вспомнилось увиденное ею на кладбище детское надгробие. Оно было совсем недалеко от бабушкиной могилы. Марина заметила его, когда несколько лет назад ездила туда с мамой. На плите был цветной медальончик с фотографией розовощекого улыбающегося малыша. Под ним змеилась широкая надпись золотыми буквами: «Воскресенский Дима 1987–1992. Дорогому сыночку от безутешных родителей». Марина видела сейчас это надгробие так ясно, так отчетливо, различала на нем каждую мелочь, шероховатости камня, неглубокую выбоинку справа от медальона. На мгновение лицо на фотографии затуманилось, и вместо него с медальончика на Марину взглянули черные глаза Димыча. Марина вскрикнула и замотала головой. Нет-нет, этого не будет! Может даже, она и не так уж опоздала, «скорая помощь» приедет и все будет хорошо. Надо надеяться! Надо надеяться. С ней же, с Мариной, все в свое время кончилось хорошо. Стало быть, всегда надо надеяться.