Мама тоже изменилась. Что с ней? Марина склонила голову на плечо и с легким испугом оглядела маму с ног до головы. Ну так и есть! Точно!
— Мам, как же ты могла? — сдавленным голосом спросила Марина.
— Что? Ах, косу отрезать? Но, доченька, это была такая тяжесть, просто терпеть невозможно! Я уже не в том возрасте, чтобы таскать ее на голове! Но не расстраивайся: я не выбросила ее, она в твоем шкафу, на верхней полке.
«Ничего себе, — ужаснулась Марина. — Хоть бы не забыть, а то наткнешься неожиданно, со сна, сунешься за чем-нибудь в шкаф, а там… на верхней полке холодные, мертвые волосы, словно с трупа срезали, легкие, скользкие, липнут к рукам. Бр-р!» — Она содрогнулась.
— А по-моему, Люське так идет, — проговорил папа с совершенно неожиданной в его голосе легкой, игривой интонацией. И что было совсем невероятно, любовно потрепал маму по коротко стриженному затылку.
На маме был новый халат. Синий, шелковый, с золотыми драконами. «А ей в самом деле так хорошо, — с удивлением подумала Марина. — С этой прической мама теперь просто как девочка! Ежели Магда в свои семьдесят умудряется оставаться ослепительной красоткой, то уж моей маме, которая в сравнении с ней еще девчонка в свои какие-то там тридцать восемь, и сам Бог велел!»
А как смотрел на нее папа! Марине и в голову не приходило, что взрослые люди могут так друг на друга смотреть. Им-то, казалось бы, зачем? «Понимаю, любовниками были бы, тогда ладно, но эти вроде бы законные супруги? Взбесились они тут, что ли? — подумала Марина в легком трансе. — Как он ее сейчас назвал? Люська? Определенно свихнулся! А смотрит как! И она… Господи, как же я теперь с ними жить буду?»
Все трое молчали, видно, им попросту нечего было сказать друг другу! Возникла неловкость. «Черт подери, — сообразила наконец Марина, — я им теперь, чего доброго, мешаю! А мне тут еще целый месяц жить!
Ну ничего, ничего, — неуверенно успокаивала себя Марина, — уж как-нибудь, все-таки родные мама и папа, авось за дверь не выкинут… Я, в конце концов, тоже здесь прописана!»
— Ну, здравствуйте, мама-папа! — вымолвила наконец Марина, не в силах дольше терпеть эту паузу, во время которой эти психи безотрывно пялились друг на друга. — Как вы тут без меня живете?
Но она знала ответ на этот вопрос.
Распаковав вещи и с наслаждением выкупавшись в своей родной ванне, Марина решила, что все не так плохо, влюбленные предки ей ни капельки не мешают, может, даже наоборот: избыток внимания Марину лишь злил.
Вымывшись, Марина с четверть часа разглядывала себя в огромном, во всю стену, зеркале. Да, живот у нее появился, или, вернее сказать, животик, но про любимые джинсы придется забыть — даже в нелюбимые она с трудом влезет. Пожалуй, придется скоро переходить на брюки от тренировочного костюма, и резинку в них наверняка придется ослабить. А если свитер сверху посвободней надеть, так вообще никому ничего в голову не придет!
И вполне довольная собой Марина в своем стареньком розовеньком халатике, разрисованном светло-зелеными кубиками, похожими на крохотные дома, в каждом из которых тебя кто-нибудь ждет, прошествовала к себе в комнату.
Марина с разбега кинулась на тахту, легла на спину и на радостях закрутила ногами «велосипед» — она дома, дома, дома! Что ни говори, как это здорово — ощутить себя снова маленьким ребенком.
— Мариночка! Завтракать иди, детка! Блинки будешь?
— А то! — Марина легко спрыгнула с тахты и понеслась в кухню. Фунтик с лаем кинулся за ней. Папа с порога маминой комнаты проводил их тяжелым взглядом.
— Надо же, замужняя женщина, а скачет, как коза! Все твоему мужу расскажу! — Мама шутливо погрозила Марине пальцем. — Кто он у тебя, кстати, такой?
«А черт его знает!» — едва не ответила Марина, но вовремя прикусила язык и дипломатично произнесла:
— Ну как тебе сказать, мам? Человек.
— Да уж наверное, не кошка и не собака! — Мама рассмеялась.
Мама взяла сковородку прихваткой и перекинула Марине блины на тарелку.
— С вареньем тебе или с медом? — спросила ласково.
— Со всем! — Марина подошла к маме, обняла ее и поцеловала. — Мамочка ты моя! — зашептала она ей в самое ухо. — Как же я тебя люблю! Как же я по тебе соскучилась!
— И я по тебе, — мама нежно прижала к пышной высокой груди Маринину голову. — А новостей сколько накопилось, сколько надо тебе рассказать! Ты знаешь, Аня приехала!
— Приехала! — ахнула Марина. — И ты мне до сих пор ничего не сказала? Ой, раз так, побежала звонить, мамочка, ты уж прости, но я не смогу есть, пока ей не позвоню! Шутка сказать — полгода не виделись! Мамочка, прости меня, пожалуйста, я только позвоню, скажу ей, что тоже приехала, — и сразу назад, ничего еще и остыть не успеет. А остынет, тоже не беда, твои блины я и холодными съем! — И Марина стремглав ринулась к телефону.