Аня взяла трубку сама, но голос ее показался Марине таким далеким, точно она говорила из Америки. Впрочем, Аня ей как будто обрадовалась.
— Марин, ты где пропадаешь? Я уже целую неделю дома! Звоню-звоню, а тебя все нету! Мама твоя говорит — вышла. Но нельзя же постоянно выходить, надо и приходить когда-нибудь! И в школе говорят, что ты последние три недели перед каникулами пропустила. Что с тобой было — болела?
— Да. Нет. Слушай, нам надо встретиться, это не по телефону.
— Почему не по телефону? Слушай, и голос у тебя какой-то странный. Ты почему на письмо мое не ответила? Случилось что-нибудь?
— Еще как случилось! — завопила в трубку Марина, лихорадочно соображая, что бы ей такое сказать. «А, ладно, скажу как есть!» — решила она наконец и радостно проорала: — Понимаешь, Аня, я замуж выхожу! И еще у меня ребенок будет! Представляешь?
Марина постаралась прокричать обе эти новости по возможности легко и беззаботно, стараясь не зацикливаться на том, что каждая из них способна вызвать у Ани шок.
Аня ошалело замолчала.
— Эй, — сказала она спустя минуту совсем другим тоном, — эй, Марин, ты что, все это всерьез?
— Серьезней не бывает! А что тут такого? Ничего особенного! Ты знаешь, я очень счастлива!
— Хм! — сказала Аня. — Да, голос у тебя в самом деле странный. Знаешь что, приходи сегодня ко мне. Будем разбираться.
— Да хоть сейчас! — все тем же бездумно-эйфорическим тоном прогромыхала Марина в трубку. — Вечером, часиков в пять, хорошо? Шутка ли, сто лет я тебя не видела! Как оно там, в Америке, было?
— В Америке? — медленно, раздумчиво переспросила Аня. — Знаешь что? Это, пожалуй, тоже не по телефону.
5
— Ну рассказывай скорей, мамусь, что у вас без меня стряслось? С чего вы с отцом оба как шальные бродите? — еле выговорила Марина с полным ртом, возвратившись наконец к блинам. — Его, может, с работы выгнали?
— Нет, что ты! — Мама неожиданно засмеялась, хотя, логически рассуждая, Маринино предположение должно было бы ее ужаснуть. — Совсем в другом дело.
Мама уселась напротив Марины на табурет и внимательно поглядела ей в глаза.
— Видишь ли, Марина, ты девочка уже взрослая, — нерешительно начала мама, замолчала, секунду помедлила и наконец выпалила: — Одним словом, мы решили завести еще одного ребенка.
Ребенка? Еще полгода назад Марина встретила бы эту новость с восторгом, но тогда она сама еще была ребенком, и весть о братике или сестричке, живой кукле, которую можно будет нянчить, играя потихонечку в маму, обрадовала бы ее.
Но сейчас все изменилось. «Ну вот, — тоскливо думала Марина, — ну вот, стоило мне уехать, как они… обо мне забыли. Теперь я им не нужна, они скоро родят другую. Подумать! Другая девочка будет жить в моей комнате, спать в моей постели, играть в мои игрушки, а мне, если я приеду вдруг в гости, постелют на диване в кухне. И… что же тогда? Мама, значит, больше уже не моя мама, раз у нее теперь будет другая дочка? — Марина почувствовала, что на глаза у нее наворачиваются слезы. — Тьфу, какая чепуха! О чем я? — подумала она со стыдом. — К чему себя так накручивать! Да к тому же еще сегодня утром я хотела навсегда остаться в Крольчатнике, вообще никогда не приезжать в Москву!»
Однако чувства в Марине явно брали верх над разумом. Никакие рассуждения, никакие самоуговоры не помогали. Марина понимала, что сама во всем виновата. У нее теперь своя жизнь, почему же у родителей не может быть своей? Господи, что ж она наделала, уехала на сто лет, ни с кем не посоветовавшись, ни у кого толком не спросившись, ну хорошо, пусть не на сто лет, пусть на месяц — поезд уже ушел, в прошлое возврата нет, не быть больше Марине маминой маленькой девочкой.
«Я даже не звонила! — с запоздалым раскаянием ужасалась Марина. — Действительно, кому нужен ребенок, который, прожив семнадцать лет в родительском доме, потом уезжает и за целый месяц ни разу не звонит? Я ушла от них, и теперь у них будет другая. Я не подумала о них, а теперь они не будут думать обо мне. Очень даже просто».
Глазами, полными слез, Марина обвела кухню. Господи, как же так! Это теперь не ее дом! Одно дело — самой себе так говорить, совсем другое — обнаружить, что это и в самом деле так. Точка, отрезано, назад не переиграешь! А что, если в Крольчатнике что-нибудь поломается? Там довольно странная семья. Куда тогда Марина пойдет? Теперь ей некуда пойти! Ох, что она наделала! И Марина горько заплакала, уронив голову на лежащие на столе руки. Порыв ветра из форточки отогнул сиреневенькую занавеску на окне.