Ещё я потратила несколько часов, чтобы найти подходящее платье для этого вечера. Мой выбор пал на кроваво-красное платье в пол с открытой спиной. Под ним не предполагалась бельё, это и сыграло главную роль в выборе. Но главное в моём образе было другое – я нашла подвеску из красных страз в виде распустившейся розы на длинной тоненькой цепочке. Эта роза будет висеть на оголённой коже моей спины, как знак или крик – мой крик, чтобы он услышал и понял: «Дэймон, я принадлежу только тебе!»
Я поцеловала Роби и пообещала вернуться к нему завтра утром. Подхватив чемодан, я отправилась к Бренде, чтобы как следует подготовиться к вечеру, ведь в больнице это сделать практически невозможно.
Бренда помогла надеть подвеску и собрать высокий гладкий хвост, перевязав его красной шёлковой лентой, а потом нанесла пару капелек духов на мои запястья и за мочки ушей.
— Пахнут приятно, но не могу разобрать композицию.
— Это очень дорогой парфюм от Клайва Кристиана, Мери, с собственной философией.
— Философией?
— Да, так мне их описала Луиза. Мери, ты выглядишь великолепно! Грэм увидит тебя и побежит следом! Не сомневайся!
— Ох, Бренда, вот бы так и впрямь случилось! Мне так страшно, ты не представляешь! — вздохнула я и посмотрела на себя в зеркало.
Бренда положила мне на плечо подбородок и грустно улыбнулась.
— Представляю, Мери, очень хорошо представляю.
***
Выставочный зал «Кристалл» располагался на Блур-стрит, с виду он очень соответствовал своему названию, хотя по факту являлся пристройкой к Королевскому музею. Яркий неоновый свет, льющийся из окон, придавал этому месту особой красоты.
Около входа стояла охрана и пропускала внутрь, если имя было в списке гостей.
— Мередит Фэй, — громко произнесла я из-за шума машин на дороге.
— Проходите, — позволил охранник и открыл дверь.
Мне ещё не доводилось быть в «Кристалле», но он потрясающий изнутри. Пол выложен из светлого мрамора, светлые глянцевые стены, геометрические окна расположены в хаотичном порядке. В центре зала установлены высокие стелы, на которых висели фотографии, сделанные Франсуа Дебуа.
Гамма фотографий и картин, причём цифровых, плавно перетекала из одного полутона в другой, это придавало выставке некую изящность, хотя сами изображения нельзя назвать простыми. Они больше угрюмые, чем радужные.
Но я сюда пришла не фотографиями любоваться, а ради встречи с Дэймоном. Я выискивала взглядом его профиль и силуэт среди состоятельных гостей месье Дебуа с важными, надутыми лицами. Весь золотой свет Торонто.
Поиски усложняло то, что здесь несколько этажей, и мы могли с ним просто разминуться. Из-за этого я нервничала ещё больше, поэтому не раздумывая схватила бокал шампанского с подноса в руках официанта, и выпила до дна в несколько глотков. Через несколько минут в теле появилась долгожданная лёгкость.
Позже у меня проскользнула мысль, что Ванесса меня попросту обманула, и в этот момент я увидела его. Лёгкость вновь улетучилась, тело стало деревянным, как у шарнирной куклы, а сердце пыталось выбить рёбра.
Вокруг него, как обычно, сразу собралась толпа, желающих поздороваться и перекинуться вежливыми фразами. Но они не смогли спрятать от моих глаз то, что Дэймон пришёл не один. Когда я увидела, что его под руку держала красивая, высокая блондинка в чёрном блестящем платье, во мне что-то оборвалось и полетело в пропасть. Сомнений не осталось – она с ним, её пальцы сжимали длинный стебель красной розы.
Я почувствовала, как защипало в глазах, и его образ начал расплываться. Нет, эта битва ещё не проиграна. Я сморгнула непрошеные слёзы и направилась в его сторону.
Он должен увидеть меня! Нужно привлечь его внимание к себе внимание! Но эти люди!
Дэймон идёт вперёд и внимательно изучает каждую экспозицию. Мимо меня вновь проходит официант, я беру бокал с подноса и случайно роняю на пол. Звук бьющего стекла разносится в пространстве и тонет в стенах. В этот момент я ловлю на себе взгляд Дэймона: пустой, мимолётный, незаинтересованный…
Он снова отвернулся к картинам, попутно с кем-то в чём-то соглашаясь. Хотелось кричать: не игнорируй меня! Со мной так нельзя! Не смей делать так же, как и моя мать! Сколько можно меня наказывать?
Но правду не спрятать и не скрыть…
«Это всё, Мери. Смирись. Ванесса ошиблась!»
Мне нужно выйти в дамскую комнату, только где она? Я прохожу немного дальше, где меньше всего людей, и делаю вид, что не могу взгляд оторвать от чёрно-белого снимка: зима, много снега, серые тучи, люди идут, опустив головы, кутаясь в шарфы. Фокус был на мальчике в лёгкой куртке. Он улыбается, надевая на дворовую собаку свою шапку. Я бездумно уставилась на этот кадр, чувствуя, как боль поглощает меня, затягивает в свои тёмные воды. Хотелось выбраться, выплыть, сделать один глубокий вдох, но грудь будто стягивают крепкие нити.
— Чем Вас заинтересовал этот невзрачный снимок? — тихо спрашивает мужской голос с французским акцентом.
Я не стала поворачивать к нему лицо: выгляжу я сейчас не очень из-за потёкшей туши. В мыслях пробегает догадка, что это Франсуа Дебуа, но это кажется таким неважным по сравнению с тем, что перемалывает меня изнутри.
— Это необычное фото, оно отражает изнанку нашего мира.
«Изнанку моего мира. Как же больно!»
— Продолжайте, мисс, — просит Дебуа.
Я хмыкаю и собираюсь с мыслями.
— Наш мир соткан из холодных сердец, а обыденная доброта на их фоне кажется чем-то невероятным, словно из страны сказок, — с надрывом договариваю я и горько усмехаюсь.
Я вздрагиваю, почувствовав странное тепло за спиной, а потом касание пальцев на коже. Резко разворачиваюсь и теряю дар речи. Дэймон. Смотрю на него не в силах вымолвить и слова.
«Чёрт. У меня ведь так много слов было заготовлено для него, но они все вылетели из головы».
— О, мой старый друг! Дэймон, рад видеть на своей выставке! — Франсуа протягивает Дэймону руку. Грэм пожал её, не сводя с меня глаз.
— Здравствуй, Франсуа, — отвечает он.
— Дэймон, я восхищён реакцией моей гостьи на это фото! Когда я делал этот снимок, у меня были такие же чувства! Этой зимой я был в Москве, хотел прочувствовать русскую зиму и знаете, что скажу я Вам? — Франсуа широко улыбнулся, даже несмотря на его бороду, видны его белые зубы. — Россия покорила меня своими контрастами. Ей я посвятил весь третий этаж галереи.
Я машинально киваю, практически не понимая, о чём он говорит. Медовый взгляд сощуренных глаз, будто пригвоздил меня к полу.
— Франсуа, познакомься, эту прекрасную девушку зовут Мередит Фэй. Наши отцы при жизни дружили.
— Оу, — Франсуа с интересом уставился на меня, и я не выдержала.
— Прошу простить меня, мне необходимо отлучиться, — глухо произнесла я и резко, чем следовало, развернулась в направлении выхода из лабиринта экспозиций.
Мне до сих пор неизвестно, где здесь туалет, но мне нужно, как можно скорее выйти, вдохнуть полной грудью.
«Наши отцы дружили. Наши отцы дружили. Наши отцы дружили! Чёрт возьми! Я была твоей женщиной, но это будто совсем незначительный факт!»
В коридоре на стене вижу указатель со знаком «WC», значит иду в верном направлении. Захожу в просторную дамскую комнату и сразу же бросаюсь к умывальнику. В отражении вижу своё лицо и радуюсь, что не всё так ужасно, как казалось. Водостойкая тушь не подвела, и макияж в целом не испорчен, лишь краснота глаз выдаёт меня. Открываю кран с холодной водой и подставляю под струю ладони, подношу их к лицу и чувствую приятную прохладу. Она волшебным образом вытягивает меня из пучины боли на поверхность. Я повторяю свои действия вновь и вновь и только сейчас замечаю, что в этом пространстве я больше не одна.
Щелчок дверного замка отрезает нас от всего мира.