Дэймон тепло посмотрел на меня и иронично улыбнулся. Он потянулся пальцем к моему носу и нежно провёл по нему подушечкой.
— Я знаю твои черты наизусть. Найду тебя даже с закрытыми глазами.
У меня перехватило дыхание.
— Как ты понял, что я знаю?
Да, мы говорили о его прозопогнозии.
— Я искал ответ, почему ты сбежала от меня, ещё и так далеко. Увидел по камерам, как ты переодевалась в чёрный бесформенный костюм. Ты была в аэропорту в том костюме, а я не узнал тебя. Ты была там, когда я перепутал тебя с однокурсницей, но не спросила напрямую. Да, я знаю, было много моментов, ты смогла сложить их в одну картинку. Порой, чтобы остаться или вернуться, нужно уйти, Мередит.
«Эта фраза врезалась мне в память. Павла писала».
Я подскакиваю на кровати после этих слов, догадка яркой вспышкой озаряет сознание.
— Павла – это ты? Это ты мне писал? Дэймон?! А работа? Архитектурный холдинг твой?! А говоришь, не лгал.
«Он всегда был рядом…»
— Прости. Я хотел быть ближе и найти ответы. Я проанализировал наши отношения. Ты правильно сделала, что ушла, — произнёс он.
— «Однажды и в моей жизни появился такой человек. Влез под кожу, проник в душу, а потом просто ушёл» – это ты обо мне писал? — Новое открытие повергло в шок.
— О тебе, Мередит. Ты прекрасна. У меня не было шансов остаться равнодушным, несмотря на диагноз.
— Дэймон, — всхлипнула я. — Невозможно любить человека, если не можешь отличить его лицо от других лиц. — Упрямая правда не давала покоя.
— Чуда не случилось, я всё так же слеп на лица, но, как и другие незрячие люди, я научился на ощупь отличать тебя от других, — Дэймон пожал плечами и чуть заметно улыбнулся. Он спустился с кровати, поднял с пола брюки и вытащил из кармана флешку. — Помнишь, я говорил, что только доверие позволяет переступить черту от влюблённости к любви. Я доверяю тебе, Мередит. Ты должна изучить всё на этом накопителе и только потом принять решение: вернуться ко мне или нет. А я приму любой твой выбор.
«Неужели он и впрямь меня любит? Это звучит, как нечто фантастическое».
«Тот» Дэймон не стал бы со мной объясняться, прежний Дэймон предложил бы выбор «без права выбора». Неужели я дотянулась до него? Неужели я достигла вершины крутой скалы по имени Дэймон? Я просто не могла в это поверить!
— Ты не должен…
— Я хочу, чтобы ты знала всё. Да, я не идеален, я не принц и не король. Я из другой сказки, где зло побеждает добро. Давай попробуем преодолеть это вместе?
— Дэймон. Я безумно тебя люблю!
Мы наслаждались друг другом всю ночь, отдаваясь без остатка. А утром Дэймон улетел в Торонто. Я начала скучать по нему в тот же день, хотя было предостаточно дел, чтобы не думать о Дэймоне: переезд из кампуса в съёмную квартиру. Флешка покоилась на дне моей сумки, в ожидании, что вот-вот во мне проснётся смелость и я наконец-то узнаю, что творилось в голове любимого. Дэймон настаивал, а мне не хотелось. Было желание – соврать, что просмотрела или потеряла флешку и просто вернуться в Торонто, вернуться к нему, вдыхать его запах и просто любить.
«Что мне мешает? Страх разочарования? А это разве возможно? Порция новой боли? Да, наверное…»
Дэймон не писал и не отвечал на мои сообщения. Он категоричен, как и всегда: если я ещё не в Торонто, значит не смотрела…
На изучении содержимого у меня ушла ещё неделя. Я сотню раз выдёргивала её из ноутбука и швыряла об стену, смотрела, как на ядовитую змею, а потом собиралась с духом и вновь включала.
***
На флешке были пронумерованы записи и документы с фото, в каком порядке смотреть.
«Мередит, ты молодец, что собралась с духом, раз читаешь это. На этом накопителе собраны записи сеансов с моим личным нейропсихологом. Ты уже знаешь о той аварии, в которой меня спас твой отец. Отношения между моими родителями не были гладкими. Я часто становился свидетелем их ссор, мама задыхалась от его контроля: «Отпусти меня, Томас! Сколько можно меня мучить, я несчастна с тобой!» Ответ отца всегда был одинаковым: «Я лишу тебя родительских прав и вышвырну на улицу с голой задницей». Мама начала выпивать, порой она напивалась до такого состояния, что даже не могла встать с пола, если падала. Томас не особо придавал её слабостям значения, ему была важна репутация идеальной полной семьи. Он хотел ещё детей, я слышал, как он силой брал маму, от криков её голос становился осипшим, как после съеденного мороженого…
В один из выездов к родителям отца, они жили неподалёку от вашего ранчо, мама и папа вновь поссорились. Мама сильно выпила, она забрала меня и села в таком состоянии за руль. Она заснула и не справилась с управлением. Автомобиль перевернулся. Мы чудом выжили. Твой отец проезжал мимо – вёз беременную жену в роддом со схватками. Ты вот-вот должна была появиться на свет. Он вытащил нас двоих из той груды металла. Мама была в порядке, а я истекал кровью. Твой отец дотащил меня к своему пикапу и отвёз вместе с женой в больницу. Больше я не видел твоего отца. Свою мать я тоже очень долго не видел. Отец лишил её родительских прав и упёк в клинику для душевнобольных в пригороде Лондона.
Только после своего совершеннолетия я смог навещать её. Мои исчезновения на несколько дней – это полёты к ней. Она была серьёзно больна, мама умерла четыре месяца назад…»
У него умерла мать, а меня не было рядом! Но, я бы не узнала о ней, если бы была…
«Из-за аварии у меня были серьёзные черепно-мозговые травмы, я перенёс несколько операций на головном мозге. Некоторые участки так и не начали правильно функционировать. Я слеп на лица и эмоции, но у меня хорошая память, чтобы различать людей по деталям. Мередит, ты же помнишь, сколько у меня врагов? Отец всегда держал мою болезнь под строжайшим секретом. Это моя слабость, на которой враги смогут сыграть, если узнают. Доктор Мортимер получает баснословные деньги за свою работу и молчание. Отец и маму запер в Европе только ради меня, папа посвятил себя моему воспитанию, и мне не в чем его винить. Когда после его смерти ко мне приходили его якобы дети, я знал, что это ложь. В жизни отца были только мы с Ванессой, он больше не хотел детей после той аварии. Авария искалечила нас всех».
«Запись: апрель 2002г. На экране появилось немного скачущее вверх-вниз изображение с мальчиком десяти-одиннадцати лет. Дэймон. Он смотрел безучастно по сторонам, пока доктор беседовал с ним.
— Дэймон, какие из просмотренных моментов тебе показались самыми запоминающимися?
— Как разбился самолёт.
— Почему? Тебе жалко пассажиров?
— Нет. Это было красиво.
— Ты же видел, сколько вытащили раненых и погибших… Что ты почувствовал?
— Ничего.
— Дэймон, мистер Грэм рассказал мне, что на днях ты очень сильно избил одноклассника. Какие чувства ты испытал?
— Он меня разозлил.
— Это хорошо, что не все чувства спят. Но жалость ты к нему не испытал?
— Нет».
Далее я просмотрела ещё несколько подобных записей, Дэймон взрослел, но эмоциональный фон не менялся до восемнадцати лет. Дэймон очень молод, не так широк в плечах, без аккуратной щетины на лице, но так же притягателен и красив. Здесь у него появилась та самая надменная ухмылка, что сводила меня с ума.
«Запись: март 2010г.
— Мистер Грэм, опишите свои эмоции, вызванные признанием в любви той девушкой – Ванессой».
— Мне было смешно наблюдать как морщилось её личико от слёз. Она стояла на коленях передо мной, тянулась к моей ширинке и умоляла трахнуть, — со смешком, присущим дерзкому молодому парню, сказал он.
— А почему нет? Она молода и красива.
— Я никогда её не воспринимал, как девушку. Трахнуть её – всё равно что парня. Это мерзко.