Последние два слова он произнес так, будто говорил о чем-то совершенно ужасном.
Томас наслаждался очевидной растерянностью друга.
— Опасаешься стать следующим?
Картрайт досадливо махнул рукой:
— Господи! Да я меньше всего об этом думаю. Мой отец ежедневно возносит хвалу Господу за то, что у него есть Чарлз, способный достойно увековечить его имя.
И, как всегда при упоминании отца, в голосе его прозвучала горечь.
— Так когда же состоится столь долго ожидаемое предложение руки и сердца? — поинтересовался Радерфорд. — Мисси, конечно, захочет принять участие в подготовке радостного события.
Томас посмотрел на зятя. Радерфорд был прав. Сестра тут же начнет претворять его планы в жизнь и самое простое превратит в нечто, достойное королевской семьи, а это означало, что спасти его могла только скорость и решительность.
— Как только Гарри вернется из Америки, я поговорю с ним.
— Но это всего лишь формальность, — сказал Картрайт, снова нетерпеливо взмахнув рукой.
— В таком случае самое время выпить за твою грядущую свадьбу, — подытожил Радерфорд, поднимая бокал. — За твое счастье! — провозгласил он.
— За мое счастье, — поддержал его Томас, и их бокалы звякнули.
У Картрайта вид был довольно удрученный.
Пребывание в Беркшире — увы! — близилось к концу. Если бы можно было растянуть это время еще на месяц… Но все же рождественские каникулы закончились, и в жизнь вошла реальность. И Томасу, и лорду Алексу, и графу надо было заниматься делами.
За две недели между Амелией и Мисси возникли очень близкие отношения. И так было не только с Мисси, но и со всей семьей Радерфордов. Поэтому отъезд оказался очень грустным.
Их возвращение в Стоунридж-Холл прошло без приключений. Элен сидела рядом с Амелией, тихая и довольная и, по-видимому, совершенно равнодушная к тому, что два других члена экипажа хотели бы видеть ее где угодно, только не здесь. А между Амелией и Томасом образовалась некая химическая связь, которую не описать никакими словами. В них кипели та страсть и вожделение, какие бушуют в двух людях, недавно ставших любовниками. Теперь имне надо было смотреть друг на друга — они просто жили в атмосфере постоянного любовного напряжения.
В Стоунридж-Холл они прибыли позже десяти часов вечера. Но несмотря на поздний час, леди Армстронг, одетая в бледно-желтое вечернее платье, означавшее, что она еще не переоделась на ночь, встретила и приветствовала их. Зеленые глаза виконтессы сверкали, щеки ее разрумянились цвет лица стал еще более нежным. Было ясно, что путешествие в Америку пошло ей на пользу.
— Девочки долго вас ждали, но бедняжки начали клевать носом и засыпать за столом.
Томас убрал руку с талии Амелии и подошел к матери. Они нежно обнялись, и виконтесса поцеловала его в обе щеки.
— Полагаю, вы хорошо встретили Новый год. Думаю, путешествие было удачным, — сказал Томас, отступая, чтобы взять мать за обе руки. — Не помню, чтобы я когда-нибудь видел тебя такой счастливой. Господи! Ты просто сияешь и светишься! — В его глазах заплясали веселые смешинки. — Уж не встретила ли ты какого-нибудь джентльмена во время путешествия?
Румянец на щеках его матери заиграл ярче.
— Ты гораздо более дерзкий, чем твои сестры, — попеняла ему виконтесса с улыбкой.
Стараясь избежать ответа на его шутливый вопрос, она переключила внимание на Амелию.
— Привет, дорогая. Надеюсь, вы чувствовали себя у моей дочери, как в своем доме.
— Мисси и Джеймс оказались очень радушными хозяевами. И девочки вели себя так, что я почувствовала себя членом семьи. А что касается ваших внуков, я могла бы часами петь им восторженные хвалы.
Графия похлопала Амелию рукой, затянутой в перчатку.
— Ну, вам, наверное, будет приятно услышать, что скоро вы вернетесь домой. С нами озвратился и ваш отец. Сейчас он в своем городском доме. Но хочет приехать за вами лично.
Взгляд Амелии тотчас же обратился к Томасу.
— Гарри в городе? — спросил Томас.
Он казался приятно удивленным.
— Да, ему удалось закончить свои дела за два дня до нашего отплытия.
Ее отец. Впервые за долгие годы при мысли о нем у Амелии не сжалось сердце и не вскипел гнев, — трудно было бы выразить точно, что она почувствовала.
— Должна сказать, что я очень удивлена, — ответила она честно.
— Ну, вы оба, должно быть, устали от дороги. Пожелаю вам доброй ночи. Поговорим утром.
— Тогда я провожу Амелию до ее спальни. Доброй ночи, мама.
— Доброй ночи, леди Армстронг, — сказала Амелия, чувствуя на себе задумчивый и понимающий взгляд виконтессы.