Она смотрит на меня с изумлением. О чем она думает?
— Это… это неправильно! — Неуверенно, но она все-таки это произносит.
— Ты не права, это круто.
— Так тебя это заводит? — изумленно спрашивает она.
— А ты разве не видишь? — Я выразительно указываю взглядом на убедительное доказательство своей правоты. — Хочу побрить тебя.
Она откидывается на спину и закрывает глаза ладонью, сдаваясь.
— Если тебе будет приятно, валяй. Ты такой странный. — Она приподнимает бедра, и я просовываю под неё полотенце. Потом развожу ее ноги и сам устраиваюсь между ними. Единственное, что меня сейчас беспокоит, лишь бы она не дернулась, не хочу ее поранить. — Вообще-то, я бы предпочел тебя связать.
— Обещаю не дергаться.
— Хорошо.
Я намыливаю кисточкой лобок и промежность. Она немного дернулась.
— Не шевелись, — укоризненно бормочу я, обмакивая кисточку в воде. — Или я все-таки тебя свяжу, — добавляю я с угрозой. Я действительно не хочу, чтобы она поранилась из-за меня.
— Ты раньше это уже делал? — осторожно спрашивает она, когда я берусь за бритвенный станок.
— Нет.
— А-а. Хорошо. — Она улыбается.
— Еще одна новинка, миссис Грей.
— М-м-м. Мне нравятся новинки.
— Мне тоже. Ну, поехали. — Я аккуратно веду бритвой по ее чувствительной плоти. Она снова дернулась. Черт. — Лежи спокойно, — бормочу я, пытаясь сосредоточиться.
Несколько минут — вот и всё, я взял полотенце и снял излишки пены.
— Ну вот… как-то так, — сказал я, с удовольствием рассматривая свою работу. Ана убрала от лица свою руку и с улыбкой смотрит на меня.
— Доволен? — спрашивает она севшим вдруг голосом.
— Очень. — Я выиграл детка. Я дерзко улыбаюсь, глядя в ее потемневшие глаза. Определенно ей нравится эта игра. Когда-нибудь она все-таки признается, что такая же извращенка, как я. Ее это дико возбуждает, и меня тоже.
Нас накрыло волной возбуждения. Как будто искра сверкнула между нами, и мы мгновенно загорелись. Мы не спали до самого утра, сжигая тела свои дотла. Это была небесная ночь.
***
Вечером мы пошли в Королевский Оперный театр на классическую постановку «Тоски» Джонатана Кента от 2006 года, которая по-прежнему впечатляет, хотя в интерпретации Андре Синклера оно получилось более лирическим и менее пафосным.
Я как завороженный смотрю на реакцию Аны, ей безумно нравится здесь. Она никогда прежде не была в оперном театре.
— Я чувствую себя, как героиня из фильма «Красотка», — говорит Ана с глупой ухмылкой.
— Серьезно? Если мне изменяет память, она была проституткой, — сказал я в удивлении. – Ты, совсем другое дело, моя милая и невинная супруга.
— Невинной я была до того, как встретила тебя. И уж точно меня так не назовешь после прошлой ночи, — сказала она с усмешкой.
— Ты как всегда права, миссис Грей, — да уж, прошлая ночь совсем не была невинной. Мы просто не могли остановиться. Меня очень сильно возбудило то, что она побрилась для меня. Это были новые ощущения для меня и для нее тоже. В который раз думаю, что мне очень повезло, что до нашей встречи она ни с кем не была.
***
Франция. Париж.
Мы гуляем по Версальскому дворцу — роскошному, пышному, золоченому великолепию восемнадцатого века. Эту некогда скромную охотничью сторожку «короля-солнце» превратил в прекрасную монаршую резиденцию, пережившую в том же столетии последнего самодержца.
Ане больше всего понравился Зеркальный зал, она сказала, что он самый потрясающий. В западные окна вливается мягкий послеполуденный свет, и зеркала вдоль восточной стены как будто пылают, освещая позолоченное убранство и громадные хрустальные люстры. Ана не могла скрыть своего восхищения. Мне так нравится за ней наблюдать.
— Интересно. Вот что случается с деспотичным мегаломаном, добровольно заточающим себя в такой роскоши, — сказала она, смотря на меня в зеркало.
— Вы это к чему, миссис Грей?
— Ни к чему, мистер Грей. Просто делюсь наблюдением. — Она делает широкий жест рукой.
Тихонько посмеиваясь, она выходит на середину зала, а я иду вслед за ней. Я обнимаю ее сзади. Перед нами открывается шикарный вид с великолепными садами, отражающимися в зеркалах. Я наблюдаю за ней в отражении зеркала. Ее глаза горят от восторга.
— Я бы построил такой же для тебя, — шепчу я. — Хотя бы ради того, чтобы увидеть, как солнце полирует твои волосы. — Я убираю ей за ухо выбившуюся прядку. — Ты словно ангел. — Я целую ее в шею пониже уха и тихо шепчу: — Мы, деспоты, делаем это все ради любимых женщин.
Ана, застенчиво мне улыбнулась, и мы пошли дальше по огромному залу.
Следующее место, в котором мы побывали — Лувр — один из старейших музеев с богатой историей коллекционирования художественных и исторических реликвий Франции, начиная со времён династии Капетингов и до наших дней. Особое внимание Аны заслужила скульптура Венеры Милосской.
— Я всегда задавалась вопросом, почему изображение голой женщины считается искусством? — Спросила Ана.
— Мы все можем оценить женские формы. Мы любуемся ими в мраморе и масле, атласе и на пленке.
Она рассматривает древнегреческую богиню любви, я не могу оторвать глаз от своей богини любви. Она необыкновенная.
На следующий день мы забрались на вершину Эйфелевой Башни, там был заказан столик на двоих. После ужина, в Шампань-баре мы взяли по бокалу игристого вина и наслаждались потрясающим видом. Там же располагаются астрономическая и метеорологическая обсерватории. Венчает башню маяк с куполом, свет которого достигает 10 км. На самом верху есть еще одно помещение – квартира, которую построили специально для Эйфеля. Хотя площадь достаточно просторная, обставлена она просто, но со вкусом человека XIX столетия. В ней есть отдельные комнаты, мебель, ковры, и даже рояль – обязательный предмет элиты того времени. Это был удивительный вечер. Миа много мне рассказывала о Париже, но когда я все увидел своими глазами, я полностью с ней согласен, что здесь очень красиво. Главное, что Ане все нравится. Я никогда еще не видел, чтобы она столько улыбалась.
На следующий день мы отправились в увлекательный круиз по реке Сене на корабле Бато-Муш. Для нас организовали эксклюзивный ужин в ресторане на Елисейских полях. Неделя в Париже пронеслась очень быстро. Нам пора на юг Франции.
***
Мы поселились на «Прекрасной Леди», эту роскошную яхту я взял в аренду на оставшиеся две недели нашего медового месяца. Я просто не мог удержаться. Я очень хотел провести две недели на воде.
Все было так хорошо, это был идеальный медовый месяц. До того момента, как я не увидел Ану, лежащую на шезлонге на общем пляже в Монте-Карло без лифчика.
— Ты что, черт возьми делаешь? – кричу я не в силах скрыть свою внезапную ярость.
========== Глава 2. Монте-Карло. ==========
Ана пыталась как-то нелепо оправдаться, что она уснула и случайно перевернулась, но меня эти подробности мало интересуют. Мне все равно как это произошло, этого вообще не должно было случиться! Мы же с ней только двадцать минут назад проговорили о том, что я против того, чтобы она загорала топлес. Она и так была слишком раздета. И я ее предупреждал, чтобы она не испытывала судьбу. И вот, пожалуйста, она бросила мне вызов в виде лежащего верха бикини на моем шезлонге. Я услышал разговор Филиппа и Гастона, наших охранников французов. Видимо они не в курсе, что я свободно говорю по-французски и понимаю, о чем они перешептываются. Они явно оценили все это шоу от моей бесстыдной жены, пока меня не было. И в полной мере насладились этим зрелищем. Я убью их, если они кому-то позволят близко подойти к моей жене с целью расправы, пока они в своих мыслях по очереди ее трахают.