— Расскажи больше.
— Его губа треснула, и выпало два зуба. Полилась кровь, и Эстап зарыдал, как младенец.
— Боже, эта самая сексуальная вещь, которую я когда-либо слышала. — Мишка выгнулась у возбуждённого члена Джексона, прижавшись, прежде чем отстраниться. Они оба застонали от пронзившего их удовольствия. — Ещё.
Джексон обхватил руками её грудь, твердые соски уперлись в ладони.
— Я пнул его в живот.
Мишка двигалась на нём вверх-вниз, мучительно потираясь.
— Я такая влажная.
— Хочешь кончить?
— Да, пожалуйста.
Расстегнув её штаны, Джексон скользнул рукой мимо её трусиков к самой сердцевине. Её лоно было влажным и горячим, как она и говорила. Джексон зашипел. Мишка выкрикнула его имя и, почти разорвав джинсы Джексона, обернула пальцы вокруг его члена.
Их губы столкнулись в пылком поцелуе, языки врывались, тела двигались. Мишка была сладкой, как страсть и вечная жизнь. Джексон входил в неё двумя пальцами, пока её рука скользила по его члену, вверх-вниз, вверх-вниз.
Больше, ему нужно больше.
Отстранившись и наклонив голову, он втянул в рот её сосок через рубашку. Внутренние стенки Мишки сжали его, побуждая к большему. Он скользнул в неё ещё одним пальцем, обводя большим пальцем её клитор.
— Я хочу, чтобы это оказалось во мне, — выдохнула она, круговыми движениями лаская головку члена Джексона.
— Дерьмо, — удалось ему произнести. — Не останавливайся.
— Хочу заняться любовью, — она надула губки.
— Здесь?
— Здесь.
Её штаны оказались на полу секунду спустя, а член Джексона был в ней уже две секунды спустя. Он никогда не занимался сексом без презерватива с кем-либо, кроме Мишки. Как и прежде её жар и влага были раем. Ничего не было сексуальнее, ничто так не удовлетворяло. Ощущалось так, словно он оказался дома.
Автомобиль завернул за угол, и они слегка сместились, но Джексон не прекратил врываться в Мишку глубоко, жестко и быстро. Она извивалась на нём, покусывала его щёки и дёргала за волосы, потерявшись в удовольствии.
Когда они достигли оргазмов, те были такими же жёсткими и сильными, как толчки Джексона. Он опять завладел губами Мишки, глотая её крики, пока кончал в неё, снова и снова, отдавая всё.
Она упала на него, и Джексон понял, что их сердца бьются синхронно.
Минуту или вечность спустя, машина остановилась. Выругавшись, часто и тяжело дыша, Джексон взглянул на окно. Они прибыли туда, куда нужно.
— Мы на месте.
Подняв голову, Мишка одарила его светлой довольной улыбкой. Когда она отстранилась, ему захотелось выругаться снова, но он этого не сделал. Времени не было. Вместо этого, Джексон стянул рубашку и вытер себя и Мишку, после чего застегнул штаны, пока она одевала свои.
«Сегодня ночью мы будем заниматься любовью долго», — поклялся он.
— Где мы? — спросила она.
— У меня дома.
Широко распахнув глаза, она повернулась к нему.
— Правда? Ты привёз меня к себе домой?
Она задала этот вопрос так, словно не заслуживала здесь находиться.
— Конечно.
— Зачем?
— Сюрприз. — Он скомандовал двери открыться, и та повиновалась. Выбравшись из машины, он опустил Мишку рядом с собой. Она взглянула вверх, вверх и снова вверх.
— Ничего себе. Фотки не отдают ему должное.
Джексон посмотрел на дом, пытаясь увидеть его её глазами. Высокий четырёхэтажный особняк из красного кирпича был чистым и ухоженным. Зелёный газон подстрижен, повсюду были настоящие деревья. В поле зрения не было других домов, так как Джексон владел ближайшими ста акрами.
— Это семейный дом. Мне его отдал дедушка.
— Мне нравится.
Джексон был рад, потому что планировал перевезти её сюда как можно скорее.
— Пошли. — Закинув руку ей на плечо, он прошёл с Мишкой по ступенькам, крыльцу и через двойные французские двери, которые открылись, как только датчики определили его личность.
В передней были бежевые стены с замысловатой резьбой, а вокруг столика из вишнёвого дерева стояли стулья с обивкой из красного бархата. Четыре колонны вели к широкой извилистой лестнице. Слева и справа золотисто-чёрный ковёр формировал дорожки, ведущие к передней и задней гостиным, через которые можно было пройти к столовым, которыми никто никогда не пользовался.
Мишка уперлась ногами в деревянный пол, пытаясь замедлить Джексона.
— Погоди, я смотрю.
Он пошёл медленнее, пока Мишка осматривала хрустальную люстру и висящие повсюду портреты его семьи.