Когда его отец умер, она обнаружила, что её завещали нынешнему боссу. Как дом или машину. Он тут же заставил её работать на своё продвижение по карьерной лестнице.
Поручал ей убивать невинных людей, стоявших на его пути. Даже приказал украсть сбережения своей будущей жены, чтобы склонить её к свадьбе.
И сейчас, вот она Ли'Ес. По-прежнему пешка. Скажет ли ей Эстап убить Джексона за то, что помешал? Совсем отстранит её от дела?
Прикажет найти Нолана и позволить ему заразить её, чтобы изучить болезнь? Вирусы и бактерии не выживали в её организме долго, благодаря тем введённым частицам.
Но, опять же, она обнаружила, что интересуется, пересилит ли их вирус Нолана. Заразится ли она, позволяя им исследовать её и проводить на ней тесты?
У Ли'Ес перехватило дыхание, из-за чего горло было как будто в огне. Перед глазами замелькали чёрные и золотистые точки. Беспорядочные вдохи стали казаться разноголосыми криками. «Долбаная паническая атака», — поняла она, когда её диафрагма дрогнула и застыла.
— Ли'Ес! — рявкнул Джексон. Его голос пророкотал сквозь рёв крови в ушах. — Мишка!
— Через минуту буду в порядке, — удалось ей протиснуть через опухшее горло. Голова закружилась, а мысли стали выходить из под контроля. Смерть, разрушение, боль, темнота. «Дыши, мать твою. Вдох. Выдох». — Я просто… я давно… не делала этого. Мне просто… нужна минутка.
«Переопределение системного блока. Эмоциональная перегрузка. Тебе следует успокоиться».
«Да ладно, блин». Знание того, что нужно делать, вовсе не помогало. Паника продолжала проходить через неё, усиливаясь, возрастая и расцветая.
Конечности Ли'Ес сильно тряслись, словно у неё была судорога. Горло пересохло, будто наполненное ватными шариками. Кровь её замёрзла, однако кожа была как в огне.
Ли'Ес неясно услышала, что Джексон позвал её по имени снова. И снова.
«Успокойся. Прямо сейчас».
— Я… не могу. — Теперь она не могла сделать даже глоток воздуха. «Почему я борюсь со смертью? Зачем? Без меня мир станет только лучше. И больше не будет боли, не будет заданий. Не будет Джексона».
Внезапно вокруг её талии обернулось сильная и тёплая рука… «Джексон, — поняла она. — Милый Джексон».
Однако было слишком поздно. Паника уже разрушила всё щиты, которые у неё были, поглощая её. Кожа Ли'Ес продолжала накаляться, а кровь замерзать, и две эти температуры создавали дикий шторм внутри.
«Выключение через пять… четыре… три… два…»
Ли'Ес провалилась в темноту.
Джексон принёс безвольное тело Мишки к кровати, и аккуратно опустил на покрывало. Его собственное находящееся в ужасном состоянии тело уже достигло пределов своих возможностей, но ему было наплевать.
Несколько минут назад Джексону хотелось только вздремнуть, выпить десять тысяч таблеток болеутоляющего и обернуть руки вокруг хорошенькой шейки этой женщины.
Все эти желания исчезли, как только он увидел, что Мишка побледнела. Мишка.
Он всего несколько раз звал её по имени, однако теперь оно было выжжено в глубине его души, и он не мог больше думать о ней по другому, хоть и пытался. Ли'Ес была слишком отстранённой, слишком беспристрастной.
Когда Мишка побледнела, её кожа стала настолько прозрачной, что он увидел скрытые под ней вены. Так много вен, больше, чем у большинства людей. Ужас сиял подобно звёздам в её прекрасных глазах, а вокруг рта от напряжения появились линии. После она начала тяжело дышать, как будто ей не хватало воздуха.
Что вызвало такую сильную реакцию?
Он встревоженно вытянулся на кровати возле девушки и подпёр голову локтем, смотря на неё. Мягчайшим прикосновением Джексон убрал разноцветные пряди с её блестящего от пота лица.
Пухлые губы Мишки были поджаты, а на нижней, которую она кусала, виднелось четыре следа от зубов. Ресницы её не были накрашены, однако являлись настолько длинными, что отбрасывали заострённые тени на идеальные щёки девушки. Серёжки она так и не надела, поэтому в мочках её ушей ничего не было.
Золотистое сияние лампы освещало её, показывая чистоту кожи, оттенок которой, к счастью, становился прежним, с лёгким румянцем. Джексон полагал, что Мишке двадцать пять-двадцать шесть лет, то есть она приблизительно на шесть лет его младше. У неё не было морщин, как не было и прыщей от всё сильнее палящего солнца.
В этот момент Джексон наткнулся взглядом на небольшой недостаток и нахмурился. На её левом виске был шрам, не от операции, а сделанный зубчатым лезвием. Это здорово взбесило его, потому что он прекрасно знал, через что ей пришлось пройти. У него самого был подобный шрам на левом бедре.