И как так получилось, что в один прекрасный день Мари вдруг отказалась от него?..
Как и прежде, при этой мысли его стала заполнять злость. Адам сорвался с места на бешеной скорости, проклиная себя за слабость перед чувствами к ней.
Статный и гордый — вот какие слова приходили на ум, когда он смотрел на отца. Этот ещё молодой мужчина, прибывавший в рассвете сил, мог бы дать фору многим юношам — столько энергии в нём было.
Адам сидел на диване, наблюдая за ним в рабочем процессе — он отдавал приказы своим подчиненным железным тоном, который мог бы ввести в ступор неподготовленного человека.
Странно, но сыну никогда не хотелось быть похожим на отца. Слишком чужды ему были вот эти субординационные отношения. Наверное, ему было лет семнадцать, когда его впервые попытались вовлечь во всю эту систему, чтобы он привыкал быть главным. Но Адам дал понять, что ему это неинтересно. Тогда отец предложил ему выбрать то, чем тот хотел бы заниматься. И результат — СТО, которая сейчас находится в распоряжении Авета. На тот момент Адам не мыслил жизни без машин, и это было его единственным желанием. Они подняли мастерскую на ноги вместе с друзьями, и сейчас не приходилось жаловаться на прибыль и клиентов.
— Ну что, сын, когда ты вернешься домой? Твоя мать каждый день встречает меня просьбой поговорить с тобой об этом, — начал мужчина, покончив с делами.
— Слушайте, мы живем в одном городе. Теперь я вернулся. Зачем так настойчиво затягивать меня домой? Когда я буду возвращаться под утро, ей будет спокойно?
Адам поднялся и подошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на реку.
— Я знаю, поэтому не настаиваю. Но это же твоя мать… Она беспокоится.
В ответ он лишь хмыкнул.
— Налоговая больше не интересуется твоими делами? — перевёл Адам тему.
— Тебе это интересно?
— По большому счету — нет.
Отца с сыном всегда разделяла некая пропасть. Они любили друг друга, уважали, считая каждого состоявшейся личностью, но никогда не приходили к взаимопониманию в вопросе ведения дел. Что греха таить, Адам прекрасно знал обо всех махинациях старшего Дарбиняна на инвестиционном рынке, которыми тот занимался уже много лет. Нет, он не брался осуждать родного отца. В этом мире все жили так, как могли. Но в какой — то момент к нему пришло осознание, что ему — то как раз так жить не хочется. Адам очень переживал, что в один прекрасный день мама позвонит ему в слезах и скажет, что папу забрали в отделение. Один раз он попытался поговорить с ним об этих делах, попросил отойти от всего, но тот его даже слушать не стал. Что ж, попытка — не пытка. Больше Адам эту тему не поднимал. Но дал понять, что ему это не нравится.
Когда мама пошла против его затеи открыть клуб — он это ещё принял. Но позиция отца заставила его изумиться. Попрекать сына за открытие ночного заведения, когда как сам крутишься в не особо чистых делах — ну как — то странно, мягко говоря. Примерно с тех пор Адам и не жил дома, решив строить дальнейшую жизнь самостоятельно. У него получилось. СТО и клуб приносили высокую прибыль. Кредит, который был взят для открытия, в скором времени уже будет возможно погасить полностью. Он добился, чего хотел.
Адам поспешил прервать затянувшуюся паузу:
— Папа, ты для этого меня сюда позвал? Чтобы сказать про маму?
Мужчина пожал плечами, а затем откинулся на спинку кресла и честно ответил:
— Я хотел поговорить и узнать, что ты хочешь делать дальше. Есть ли у тебя мысли возвратиться обратно в столицу?
— Нет, я решил остаться здесь, потому что всё моё в этом городе. Я уже не маленький, чтобы искать себя то тут, то там.
Он прекрасно видел, что в глазах отца застыло ещё немало вопросов, но тот не решается говорить с ним. Возможно, Адам ведет себя резче, чем нужно. Жаль, что ему не достает сентиментальности и терпения в характере, иначе он обязательно поговорил бы с ним по душам.
— Если ты не против, я поеду. Авет пригласил меня на день рождения девочек.
— Ты хоть в новогоднюю ночь приедешь? — сделал последнюю попытку отец.
— Обязательно. — Пообещал Адам.
Квартира была наполнена людьми, среди которых бегали лилипуты — дети. Он не привык к таким вещам, поэтому до сих пор шарахался в ужасе при каждым столкновении с очередным орущим ребёнком. Чего не скажешь о Марианне, которая отлично справлялась с кучей малышей рядом с собой. Именно это зрелище открылось его взору, когда он вошёл в гостиную друга.
Нет, Адам знал, что Авет и Мари общаются, забыв о прошлом недопонимании. Знал, что они сохранили теплые отношения. Но не думал, что этого достаточно, чтобы приглашать её на семейный праздник…
— Как тебе мой сюрприз? — раздался вопрос над ухом.
— И как это понимать? — раздраженно проговорил Адам, поворачиваясь к нему.
— Я же обещал помочь…
Внезапно его осенило:
— Ты, что, говорил о ней, когда в пьяном бреду утверждал, что знаешь, почему я вернулся?
— А разве нет? Ты же за ней вернулся?
— Авет, тебе больше никогда не стоит пить! — отрезал Адам, гневно сверкнув глазами.
— Остынь и расслабься. Правда, она красивая?
Издевательский вопрос остался без ответа, потому что Авет уже успел скрыться в толпе. А Адам машинально повернулся в её сторону и мысленно подтвердил слова друга. Красивая, ухоженная, необычная, непохожая на других, разодетых в пух и прах…
Что ж, раз он оказался здесь…не упускать же такой шанс.
— Марианна Артуровна! — Адам приветствовал её злорадным кивком.
Она подняла на него свои глаза и нехотя произнесла:
— Привет.
— Не ожидал тебя здесь увидеть.
— Приятно, что хоть одна наша встреча в этом большом городе не спланирована тобой, Дарбинян.
Мари отправила детей играть, а сама выпрямилась, скрестив руки на груди.
— Только не говори, что не рада моим внезапным появлениям, — он понизил голос до шепота, ближе наклонившись к ней, — я тебя хорошо знаю.
Ему показалось, или эти шоколадные глаза действительно на миг наполнились мукой? Даже если её и задели его слова, то она прекрасно сохранила самообладание. Раньше та Мари, которую он знал, никогда бы не оставила открытый вызов без ответа. Но сейчас она лишь молча смотрела на него, не предпринимая попыток парировать сказанное.
— Тебе не кажется, что здесь слишком много посторонних глаз? Не хочешь где-нибудь уединиться? И я, так уж и быть, позволю тебе рассказать мне о том, как ты скучала…
Его двусмысленный намёк всё — таки достиг своей цели. Мари дернулась, словно ей нанесли пощечину, и попыталась сбежать. Адам ухватился за её пальчики, заставив остаться на прежнем месте. Никто вокруг не замечал, что происходит между ними.
— Марианна…Марианна…
— Дарбинян, чего ты хочешь? Мне надоели твои преследования! — прошипела она, поворачиваясь к нему.
Омут её больших с некой поволокой глаз вновь и вновь заставлял его чувствовать потрясение. Адам на миг застыл, любуясь этим зрелищем, а потом пришёл в себя и честно ответил:
— Тебя. Хочу тебя.
Откровенное признание привело к неожиданной реакции с её стороны. Она не стала кричать на него, не предприняла ничего, чтобы вырвать свою руку. Просто тихо, словно её загнали в угол, ответила:
— Я уже поняла, что ты принимаешь меня не за ту…
— Какая глупость… — перебил он. — Мари, я как раз принимаю тебя за ту, кем ты являешься.
— Если ты хотел меня унизить — у тебя это получилось. Но я не имею желания с тобой общаться. То, что было, осталось в прошлом.
Эти слова ввергли его в ярость. Он подался вперед, чуть ли не врезавшись в тело девушки, и над самым ухом произнес зловещим тоном:
— И именно поэтому ты до сих пор никого не допускаешь к себе? Я ведь знаю! Будь честной, признай, что я тебе нужен.