— Если уж я после того, что мне пришлось выслушать от него, готов снова пойти на такой шаг, то ты и подавно должен быть готов. Ради меня.
Отец застыл с приставленной ко лбу ладонью, испытующе глядя на сына.
Адам выдержал этот взгляд, показывая, насколько серьёзно настроен.
— Ты ошибаешься, если думаешь, что ради девчонки я пойду в этот дом.
Кажется, кое — кто в помещении нуждался во взрослении больше, чем он сам. Адам поднялся. Что ж, не у всех же идеальные отношения с родителями.
— Хорошо, я тебя понял.
Хлопать дверью, чтобы продемонстрировать свой характер, он не стал. Молча вышел, ничуть не удивляясь такому исходу.
И совершенно не сомневаясь, что в конечном итоге будет так, как ему это нужно.
— Почему ты не хочешь остановиться? Зачем делаешь вид, что не заметила меня? — задавал Адам вопрос на ходу, шагая за Мари.
У здания университета, в котором она работала, мужчина простоял битый час, намереваясь поговорить с девушкой. Ему так осточертела эта недосказанность, настолько раздражала эта неизвестность, что он, не найдя оправдания её поступку, в конечном итоге решил встретиться с ней и всё выяснить.
Первые рабочие дни после Нового года выдались довольно холодными, и находиться на улице было не особо приятно. Но Адам стойко выдержал мороз, выкуривая одну сигарету за другой. Ему просто не хотелось ждать в машине, чтобы ненароком не выпустить Мари из виду. И теперь, когда она вышла и даже не взглянула на него, словно действительно не увидела, он стал злиться.
Адам попытался глубоко вдохнуть и не сорваться, поскольку видел, что Мари какая — то чересчур грустная. Ускорив шаг, он опередил её, а затем встал так, чтобы преградить дорогу и перекрыть все возможные пути отступления.
Девушка остановилась, но тут же отвела глаза.
— Я не хочу, чтобы мои студенты стали свидетелями каких — то разговоров. Достаточно случая в аудитории, — тихим, но твердым голосом произнесла она.
— Хорошо, моя машина рядом.
— Ты ведь не отстанешь, правда?
— Более того — дам твоим студентам лишний повод посплетничать, потащив тебя насильно.
Она окинула его красноречивым взглядом, в котором читалось осуждение и недовольство из — за сказанного. Сегодня Мари казалась ему потерянной и совсем печальной. И Адам хотел бы понять, чем девушка себя так накрутила?
— Пошли! — строго скомандовал он, кивнув вперед.
Когда они дошли и сели, мужчина включил обогрев салона. Пару минут оба просто смотрели перед собой. Затем Адам всё же повернул голову и уставился на профиль Мари. Наверное, сейчас он готов честно сказать, что раньше не видел её истинной красоты — она читалась в благородных чертах её лица, словно дышащих гордостью, в её припухлых пунцовых губах, даривших ему незабываемый вкус, в её аккуратном носике, на который неизменно были водружены эти очки…и в её глазах, ставших родным и незаменимыми.
— Тебе не кажется, что заставлять меня бегать за собой, как — то несправедливо? Я не понимаю тебя. Я всё это время ждал каких — то шагов. Прошло две недели. О чем ты думаешь, Мари? — наконец, решительно начал Адам.
Она продолжала игнорировать его присутствие, направив взгляд на улицу через лобовое стекло. Отрешенная и чужая. Совсем не то пылкое создание, сгоравшее в его руках новогодней ночью… Что — то сковывало её, и мужчина, хмуря брови, будто пытался проникнуть в сознание девушки, чтобы понять, что с ней происходит.
Когда Мари заговорила, он просто замер от услышанного.
— Мне казалось, ты наигрался. И моё присутствие уже ни к чему…
— О чем ты, черт?.. Мы ведь любим друг друга!
Она вздрогнула от его резкого тона. Затем медленно повернула к нему голову и посмотрела уставшим, поникшим взглядом.
— Прости, но мне кажется, что с твоей стороны это вовсе и не любовь. Зная тебя, могу предположить, что ты хочешь добиться своего и в этот раз. Твоё эго никак не хочет смириться с тем, что я когда — то оставила такую сногсшибательную личность. Что посмела после твоего широко жеста — визита к моей семье — усомниться в твоей мужской сущности. Всего — то. Больше ничего. Мы взрослые люди, давай будем откровенны. Тебе нужна не я, а эта маленькая месть. Я снова провела с тобой ночь, как ты того и хотел. Баста. Занавес. Больше нет необходимости продолжать мои мучения. Я аплодирую тебе стоя, Адам. Ты был прав, я — та, за которую ты меня принимаешь…так, игрушка на пару раз.
Он с неконтролируемой яростью подался вперед и схватил её за руку, дернув к себе. Адаму даже показалось, что из его ушей вот — вот повалит пар, настолько внутри всё загорелось от этих незаслуженных слов.
— Ты совсем ума лишилась, очкарик? Ты чем думала, когда составляла этот монолог в своей голове? Каким местом?
Затем мужчина отдернул ладонь и в замешательстве уставился ей в лицо:
— Я не узнаю тебя…
— А ты бы вернулся ещё лет через десять! — огрызнулась она. — И удивлялся бы, почему не узнаешь меня! Не своди с ума своими глупыми вопросами! Что мне тебе объяснять? Что я люблю тебя, но не вижу будущего рядом с тобой, потому что ты не в состоянии хотя бы на миг включить человечность и понять мои страхи?! Что не готов смириться с моими чувствами к семье — любовью, уважением к отцу, матери, которые меня воспитали?! Что не хочешь осознать, как они мне дороги, и как это невыносимо — стоять перед выбором?
Мари тяжело дышала, сверля его своими разгневанными глазами. Адам пытался вникнуть в суть сказанного, но мысли куда — то разбежались. Что он делает? Зачем это выяснение отношений? Ведь самым большим его желанием было обнять её сейчас и почувствовать, что она рядом. Просто рядом.
Не дождавшись ответа, девушка вдруг развернулась обратно к окну и прикрыла глаза, восстанавливая дыхание.
Адам потянулся к бардачку и достал из него флакон.
— Посмотри.
Он очутился в её раскрытой ладони. Мари медленно подняла веки и опустила взгляд. Но, кажется, не могла сообразить, что происходит.
— Это твой аромат. Мари, я ведь запомнил его название.
Девушка прокрутила туалетную воду и прочитала надпись. «Carven Le Parfum». Пару секунд мужчина наблюдал за ней с замиранием сердца.
— Мари, ты видишь, он почти пуст? — Адам коснулся её руки. — Знаешь, почему?
Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Смысл происходящего никак не доходил до неё — он видел это.
Адам нервно откинулся назад и положил руки на руль, уставившись вперед. Его переполняла какая — то новая потребность объяснить ей своё состояние. Рассказать, как всё обстоит на самом деле, попросить прощения за своё поведение во многих случаях… Черт возьми, из них двоих именно она оказалась любящей и верной, способной сохранить свои чувства без тени сомнений относительно своего выбора… И чтобы понять это, ему достаточно было капитуляции в виде добровольного прихода. Зная гордый характер Мари, он легко мог предположить, что это значит для неё.
— Мари, я купил этот аромат сразу, как только приехал в Москву. Я наслаждался этим запахом каждый раз, когда чувствовал потребность в тебе. Мне казалось, так я буду немного ближе. И как бы ни хотелось выкинуть из головы твой образ, ничего не получалось. Я давно перестал бороться с собой. Но вот с тобой…с тобой я готов был бороться всегда. Я нуждался в тебе, понимая, что ты единственная способна воспринимать меня таким, какой я есть. Любить меня, словно я действительно что — то значу.
Он слышал, как она с шумом втянула в себя воздух. Но не решался взглянуть на неё, продолжая смотреть перед собой.
— Я окутал себя тобой, при этом, не признавая, что ты и есть та полноценная часть меня, в которой, наверное, нуждается любой нормальный человек. Но я ведь далеко не нормальный. Я знаю. И знаю, что ты единственная, кого это не пугает. Кто готов любить даже плохое во мне.
На какой — то миг мужчина замер, наблюдая за падающими снежинками, чтобы дать ей время прочувствовать его состояние.
— И что касается твоей семьи — я в курсе, как для тебя это важно. И поэтому договорился с родителями…обо всех этих формальностях. Мари, я, правда, больше не хочу выяснять никаких отношений. Мы и так потеряли столько времени из — за твоей глупости и моей чрезмерной гордости. Я просто хочу, чтобы ты была рядом.