Я повесила сумку на плечо, сердито фыркнула, и решительно пересекла двор.
Я покажу этому хаму как пристало обращаться с женщиной. Я ему устрою сейчас, и не посмотрю, что он в два раза больше меня. Будет ещё бежать, звеня бубенцами!
— Дон Алэрико, — я шагнула в мастерскую и на секунду ослепла.
После яркого, залитого солнцем двора, полумрак мастерской воспринимался как тёмная ночь. Я прикрыла глаза, подождала пару секунд и снова открыла. Ко мне снова вернулась способность видеть. Я осмотрелась, и увидела, что дон Алэрико стоит возле груды каких-то камней и что-то сосредоточенно рассматривает. Он наклонился, взял в руки два разных осколка и снова задумался.
— Дон Алэрико, — я направилась к каменщику, желая выразить весь свой протест.
— Смотри, дона, — каменщик протянул мне осколок, который держал в правой руке, — вот такой плиткой можно вымостить и площадку, и дорожки в твоём саду. Этот камень пористый, но крепкий. Сквозь него вода сходить будет. И прямо в землю. Такая дорожка всегда сухой останется.
Что? Так он взялся за мой заказ!
Божечки-кошечки, а я хотела начистить ему морду лица и оскорбить всячески!
Как всегда, эмоции прут впереди разума. Ничему ты не учишься, дорогая Светочка, хотя сама себе обещала не наступать на старые грабли.
Я взяла из рук дона Алэрико камень. Он был тёплый и лёгкий, а если присмотреться, то в нём виднелись мелкие дырочки, как на пемзе, которой пятки чистят.
— А этот камень, — мастер протянул второй осколок, — в основу под печь сложим. Он крепкий. С ним тяжело работать, но для тебя, светлая дона, я постараюсь.
— Благодарю, дон Алэрико. А почему ради меня? – щеки заполыхали огнём от чего-то. Хорошо, что тут полумрак и не так заметно.
— От того, светлая дона, — пробасил дон Алэрико, — что люблю я, когда человек душой за своё дело болеет. Ради такого и потрудиться не жалко. Жди меня сегодня к вечеру. Приду замеры делать.
глава №20
Глава 20
После визита к Алэрико, встреча с гончарами прошла без сучка и задоринки.
Точнее – с одним гончаром.
Наконец, хоть кто-то из мастеровых не устраивал истерик и не ронял скупые, твёрдые, как булыжник, слова.
Выбирала я гончара по остаточному принципу.
Беглый осмотр ряда мастерских дал мне простой выбор. В первую очередь я отмела тех гончаров, кто изготавливал посудную мелочь. Сюда я отнесла мелкие кувшины, тарелки и прочие чашки – плошки.
Следующими отвалились мастера, специализирующиеся на изделиях средней формы – небольшие кувшины, горшки литров на пять и прочие ночные вазы.
Осталось три мастерских, где стояли кувшины прямо громадных размеров. В таких можно было хранить большие запасы воды, вина, зерна или солонины, если таковая имелась на острове.
Тут я понадеялась на волю случая, потому как сил на осознанный выбор почему-то не осталось.
Встала посредине улицы, закрыла глаза и воспользовалась детской считалкой.
— На золотом крыльце сидели. – я вытянула указательный палец и стала тыкать в три стороны, — мишки Гамми, Том и Джерри, Скрудж Мак-Дак и три утёнка. Выходи, ты будешь Понка!
Палец остановился и я открыла глаза, чтобы посмотреть, кто тут у меня будет Понкой.
Перст указующий смотрел на большую мастерскую, в которой, помимо простых сосудов, стояли и, приглянувшиеся мне, изящные кувшины. Они были подобны греческим амфорам. Такие же загадочно-неземные, двуручные и покрытые узорами. Покупать я их не планировала, в смету не укладывались, но полюбоваться мне никто не запретит.
— Что ж, жребий пал, — я улыбнулась и направила свои утомлённые стопы к выбранной мастерской.
Большой двор был накрыт высоким навесом, под которым плотными рядами выстроились стеллажи, набитые готовым к продаже товаром.
Я развернулась и осторожно, бочком-бочком, пошла между полок, стараясь ни за что не зацепиться и не грохнуть хрупкие творения. Как-то не очень хочется платить за то, что даже не использовал. Сомневаюсь я, что тут есть защита прав потребителей от случайных аварий в магазинах.
Инструкция моя упорно молчит, а узнавать на собственном опыте желания совершенно не возникает.
— Понаставят тут, — бурчала я, пыхтя, — не проберёшься.
Вдруг в просвете между гигантскими сосудами мелькнула чья-то вихрастая макушка. Она выглянула, исчезла, а потом снова появилась и метнулась вперёд.
Я остановилась и позвала:
— Эй, кто тут есть?
Послышался топот маленьких ног и передо мной выскочил рыжий лохматый мальчик лет десяти в запачканном глиной переднике. Он солидно поклонился, умудряясь легко поместится в промежутке между стеллажами, и сказал: