Одним бесконечным прислуживанием дело не ограничивалось. Владику подчас приходилось совершать дела рискованные и даже прямо опасные. Так однажды Цент в ультимативной форме потребовал малинового варенья. Так и сказал:
– Или достань мне малинового варенья, или сегодня ты ночуешь у Ивашки.
Проблема заключалась в том, что как раз малинового-то варенья в погребе под их домом и не было. Там было вишневое варенье, абрикосовое варенье, три баночки клубничного варенья. Малинового варенья не было. Владик это выяснил досконально, обшарив весь погреб с фонариком, проверив каждую банку на каждой полке.
О том, что малинового варенья нет, он честно сообщил Центу. Тот мощно высморкался, бросил во Владика скомканную салфетку, полную болезнетворных микробов, и дал своему слуге дельный совет:
– Если нет здесь, посмотри у соседей.
Владик невольно вздрогнул.
– У соседей? – уточнил он на всякий случай. – То есть, ты хочешь, чтобы я пошел….
– Когда я захочу, чтобы ты пошел, я тебя пошлю. И укажу конкретный адрес. А сейчас я хочу малинового варенья. Или я сегодня его получу, или у Ивашки будет плотный ужин.
Понимая, что спорить бесполезно и опасно, Владик отправился на поиски малинового варенья.
Дом, который они облюбовали, стоял на краю деревни. Вообще-то они не имели привычки обосновываться в населенных пунктах, но в этот раз пришлось сделать исключение. Внезапно наступившая осень подорвала здоровье коллектива. Первым занедужил Цент. Владик считал, что виной всему холодное пиво, которое бывший браток поглощал ведрами, но сам Цент уверял, что его сглазили. Он не уточнял, кого винит в совершенном сглазе, но Владик видел, как терзатель косится на него, и догадался – он числится первым номером в списке подозреваемых.
Вслед за чихающим и кашляющим Центом заболела и Машка. У обоих поднялась температура, чувствовали они себя скверно. Цент пошел на отчаянные меры – ввел в организм пять стаканов чистого медицинского спирта. Не помогло. Стало ясно, что болезнь серьезна, и переносить ее на ногах чистой воды самоубийство. Да и ноги уже толком не держали. Поэтому пришлось бросить якорь в подвернувшейся на пути деревне, которая оказалась практически пустой. Дюжину зомби, что сбежались поприветствовать городских, Цент с Машкой оперативно утилизировали, побросав их мелко нарубленные останки в колодец. Конечно, это было не все население деревни, и приблудившийся позже Ивашка служил тому наглядным свидетельством. Но если мертвецы тут и водились, они сидели по домам и не беспокоили приезжих.
В выбранном ими доме они организовали временный лагерь. Цент и Машка, лежа под теплыми одеялами, интенсивно выздоравливали, Владик, сбиваясь с ног, обслуживал капризных пациентов. Сам он так и не заболел, хотя Цент много раз чихал ему прямо в лицо, как случайно, так и целенаправленно, окатывая всю физиономию градом гриппозной слюны. Судя по всему, причиной тому была невыносимая луковая диета, которая продолжалась уже четвертую неделю. Волей злобного Цента Владик питался практически одним только луком. Иногда, правда, удавалось урвать что-то другое, но делать это приходилось тайно, стараясь не попасться на глаза извергу.
Владик, конечно, был рад, что иммунитет его окреп настолько, что его теперь не берет никакая зараза, но он скорее предпочел бы грипповать со всеми и питаться тушенкой, чем быть здоровеньким и давиться ненавистным луком.
Вылазка за малиновым вареньем оказалась сродни аттракциону ужасов, с той лишь разницей, что монстры были настоящие, и съесть они его пытались на полном серьезе. Сначала за Владиком гнался тухлый дед, страшный, жуткий, с жадно клацающими челюстями, потом он подвергся нападению бабки, а кончилось все тем, что появилась несвежая внучка, и едва не откусила ему нос. Вся операция продолжалась от силы минут тридцать, но за эти жалкие полчаса Владик постарел на десять лет. Баночка малинового варенья стоила ему целого клока седых волос на голове.
Когда же он подал с таким трудом добытое варенье Центу, тот, откушав ложечку, заявил, что малина – редкостная дрянь, и приказал убрать эту гадость с его глаз. Машка тоже не захотела малинки. Тогда Владик сам решил полакомиться ею. Лакомился глубокой ночью, когда все спали. Он не мог допустить, чтобы Цент застал его за поеданием чего-либо, кроме лука, поскольку, в этом случае, его ждала бы суровая кара.
И вот, убедившись, что все спят, Владик, не зажигая света, на ощупь зачерпнул варенье, съел одну ложку, и понял, что оно ему не нравится. Он едва не расстался с жизнью, добывая никому не нужное лакомство.