Однако я никогда по-настоящему его не любил.
Кажется, мне было года четыре, когда отец начал регулярно брать меня с собой в гости к деду. Это стало первой большой переменой в моей жизни, которую я помню, и я был этому очень рад.
Только теперь я начинаю понимать, как много сделал для меня дед. Мне было лет пять или шесть, когда я понял, что отец не одобряет то, что показывал мне Нойш-па: например, как заставить листок бумаги отклоняться словно от дуновения ветра, силой одного желания. И более того: те игры, в которые мы играли, как я теперь понимаю, были первым введением в восточный стиль фехтования.
Меня озадачивало неудовольствие отца, но дух противоречия заставлял меня уделять все больше внимания Нойш-па. Возможно, в этом был корень возникавших между отцом и мной проблем, хотя я в этом сомневаюсь. Может быть, я похож на свою мать, не знаю. Я спрашивал Нойш-па, на кого я похож, но он всегда отвечает: «Ты похож на самого себя, Владимир».
Я знаю только об одном происшествии, которое могло обидеть моего отца. Однажды, когда мне было лет пять, меня впервые по-настоящему поколотили, кажется, четыре или пять хулиганов из Дома Орка. Я помню, Что был на рынке, выполняя какое-то поручение, и они окружили меня, называя именами, которых я не помню, и издеваясь над моими башмаками в восточном стиле. Они несколько раз стукнули меня, а один из них ударил меня в живот, отчего у меня перехватило дыхание, потом дали мне пару пинков и отобрали деньги, которые отец дал на покупки. Они были примерно моего роста, что, видимо, означает, что им было лет по восемнадцать, но их было несколько, и я страшно боялся того, что придется все рассказать отцу.
Когда они закончили меня бить, я поднялся и с плачем побежал через всю Южную Адриланку к деду. Он смазал какими-то снадобьями мои синяки, отчего я сразу почувствовал себя лучше, напоил чаем (в который он, подозреваю, добавил бренди), отвел меня домой и поговорил с отцом, так что мне не пришлось объяснять, куда девались деньги.
Лишь много лет спустя я начал задумываться о том, почему я побежал к Нойш-па, вместо того чтобы идти домой, что было значительно ближе. И только тогда я стал догадываться, насколько болезненно мог отнестись к этому отец.
Примерно через двадцать два часа после ухода Крейгара я сидел, откинувшись на спинку кресла, снабженного странным механизмом, позволяющим наклоняться, раскачиваться и прочее. Ноги я положил на стол. Носки ботинок были направлены в противоположные углы комнаты, а в промежутке между ними виднелось худое лицо Крейгара. Его подбородок можно было бы назвать безвольным, но это не так – это лишь одна из врожденных иллюзий Крейгара. Он весь состоит из иллюзий. Одни из них природные, другие, полагаю, выработанные. Например, когда любой другой разозлился бы, он никогда не производил подобного впечатления. Кажется, что он лишь испытывает отвращение.
На лице, видневшемся между моих ботинок, было написано отвращение.
– Ты прав, – сказал он. – Тебе незачем брать кого-то с собой. Какой интерес могущественному дракону причинять вред бедному, невинному джарегу лишь потому, что он с Востока? Или, скажем так, бедному, невинному восточнику лишь потому, что он джарег? Давай, Влад, просыпайся. Тебе нужна охрана. А я – тот, кто лучше всего поможет тебе избежать неприятностей.
На мое правое плечо опустился Лойош и сказал:
– Имей в виду, что я буду с тобой, босс. Это должно избавить его от лишнего беспокойства.
– Ты так думаешь?А если нет?
– Я ему нос откушу.
– Крейгар, – сказал я вслух, – я могу взять с собой любого из телохранителей, и не будет никакой разницы, если Маролан решит со мной расправиться. Кроме того, если я появлюсь там с охраной…
– Вот почему я думаю, что должен пойти с тобой. Он меня просто не заметит.
– Нет, – сказал я. – Он разрешил мне нанести ему визит, но ничего не сказал о сопровождающих. Если он тебя заметит…
– Он должен понимать, что так принято у джарегов. Он должен кое-что знать о том, как мы поступаем.
– Я сказал – нет.
– Но…
– Вопрос закрыт, Крейгар.
Он закрыл глаза и издал вздох, который повис в воздухе, словно призывный крик атиры, потом снова открыл глаза.
– Ладно. Ты хочешь, чтобы телепортацию произвел Нарвейн, верно?
– Да. Он знает координаты?
– Маролан сказал, что один из его людей введет их непосредственно в мозг того, кто будет выполнять заклинание. Я удивленно моргнул.