– Нет, вряд ли, – залопотал вконец перепуганный домовой. – Он точно не светлый маг. Честно, клянусь дядей. Он у меня завхоз Темного Универа, вы же знаете…
– Нет, связи тебе не помогут и дядя твой тоже, – Алекс поставил домового на пол, по-отечески поправив ему смятый воротник шелкового халата. – Так по какому адресу вы так дружно хулиганили этой ночью?
– Г-гороховая, к-кажется, пятьдесят семь… – пролепетал домовой, потупив глазки.
Алекс с минуту молчал со странным выражением на лице, потом нахмурился и загремел на всю кухню страшным голосом:
– Да ты хоть знаешь, монстр открытых кранов, что это за дом, куда вы забрались?!! Ты хоть Викинечисть иногда почитывай, а не картинки с котами на сайтах разглядывай!!!
– А что коты? – смутился Диня. – Ну люблю я их. Не собаками же любоваться. Ненавижу этих гавкающих… тьфу…
– Дом по тому адресу – это место светлой магии, – Алекс ткнул указательным пальцем домовому в лоб. – Мы все дружно едем туда, после чего ты на добровольных началах ремонтируешь то, что там натворил. Так что, граффитист ты наш Бэнкси, будешь ты сегодня ночью очень занят созиданием. Я думаю, что один, поскольку твои приятели, скорее всего, уже в курсе того, что натворили, и давно разбежались. Ты понял, без пяти минут долбанутый светлой магией?
– П-понял.
Побледневший Диня яростно кивнул.
– Поехали, – приказал вампир. – Влада, не забудь свои вещи. Я надеюсь, что сегодня ты уже будешь ночевать в общаге Универа. Тут я тебя не оставлю, в любой момент могут нагрянуть светлые маги.
– Ох… – Лицо Дини вытянулось. – Ох… Алекс, знаешь, у меня что-то живот болит. Наверное, я траванулся чем-то.
– Я даже знаю, чем, – Алекс встал с табуретки, схватив Диню за шкирку. – Удар светлой магией так и начинается. Сначала болит живот, потом начинает болеть совесть. Знаешь, что это такое?
– Нет… – пискнул Диня.
– И не вкручивай потом, что у тебя нету денег на краску, валик и обои. Где у вашей домовой банды заначки хранятся, ты прекрасно знаешь, по носу вижу, – проворчал Алекс, пиная ногой входную дверь, чтобы вытащить домового на лестничную площадку.
Владе оставалось только ураганом ворваться в ванную комнату, чтобы смыть с лица следы недавней истерики. Не являться же к магу с зареванной физиономией.
Схватив сумку, она выскочила на лестницу. В подъезде тянуло сигаретным дымом, ниже этажом, на лестнице, слышались голоса и смех.
Дочка соседа Льва Михайловича Анжела Царева и ее приятель-одноклассник Макс Громов торчали на лестничной площадке, обсуждая, как лучше убить предстоящие выходные – просидеть в Интернете или пойти в кино. Судя по паузам в разговоре, личная жизнь у Анжелы была значительно насыщеннее, чем у Влады.
– Лучше на выхи в киношку, – послышался голос Макса. – Про мертвецов всяких ужасы посмотреть.
– Ага, – согласилась Анжела. – Только меня маман может не отпустить, надо будет договариваться.
Увидав Владу, она презрительно фыркнула. Одетая в изящную меховую шубку, с искусным макияжем – Анжела выглядела как очень красивая фарфоровая куколка.
Влада молча кивнула бывшим одноклассникам, решив, что этого с них вполне хватит.
– Ты еще жива или мне привидение мерещится? – поморщилась Анжела, смерив Владу глазами.
– Не кури, Царева. Еще и не то померещится, – съязвила Влада в ответ.
В проеме дверей двенадцатой квартиры мелькнул белый пушистый халат Лики Глебовны. Та, заметив Владу, открыла было рот, чтобы традиционно на нее заорать, но Влада ринулась вниз по лестнице с такой скоростью, что вылетела из подъезда во двор, как комета.
Во дворе Царевы не заканчивались: рядом с джипом Алекса стояла трапецевидная плотная фигура в дорогом коричневом пальто и норковой шапке и осторожно попинывала носком ботинка заднее колесо.
Соседа из двенадцатой квартиры Льва Михайловича Царева мучили сомнения.
С одной стороны, на том месте, где могли ставить свои три машины только Царевы (и весь двор это знал), нагло стоял чужой, грязный, облепленный непонятными наклейками джип.
Будь на этом месте машинка попроще, вопросов бы не возникло. Но рожи и подписи на толстом слое многолетней грязи говорили о неординарной, способной на многое личности владельца. Номер машины «В 666 АМП» тоже не внушал доверия, а на лобовом стекле болтался маленький водяной в прозрачной упаковке для одноразовых шампуней. Водяному не нравился Лев Михайлович, и он яростно корчил тому рожи.
К тому же, помня ошибки прошлого, Лев Михайлович теперь вел себя гораздо осторожнее и осмотрительнее. Он больше не бросался с кулаками на посторонних, как налетел когда-то на Гильса Муранова и Егора. И квартиры номер тринадцать боялся как огня, особенно после того, как невесть откуда взявшаяся рука просунулась сквозь закрытую дверь и исчеркала ему физиономию несмываемым черным маркером. Да и сухие макаронные рожки, сами собой вылезшие из дверного дерматина, внушили соседу панический ужас. А сами собой пропадающие из холодильника продукты и постоянный заунывный ночной вой на лестнице помогли личному психоаналитику Льва Михайловича полностью расплатиться за взятый в кредит дорогой автомобиль.