Оружейный магнат медленно отвел взгляд от лежащих перед ним «собеседников», внимательно оглядел зал ресторации, и в полнейшем молчании вернулся за свой столик. С тем, чтобы с легкой иронией наблюдать досрочное завершение банкета, и сопутствующий этому делу «великий исход» городского чиновничества и вождя всех воронежских дворян — вначале в гардероб (ох и тяжело же одновременно торопиться, и проявлять уважение к начальству!), а потом и на вечернюю майскую слякоть.
— Геннадий Арчибальдович, если у вас нет ко мне никаких вопросов?.. Тогда я вас более не задерживаю.
Слегка побледневший от пережитых эмоций, и, наверное, единственный, кто вполне отчетливо понимал, чем все могло окончиться в САМОМ плохом варианте, Лунев–младший встал. Слегка скованно откланялся, сделал знак своим помощникам (отчего те заторопились вперед него) и с крайне задумчивым видом отправился забирать свой плащ. Сегодня он узнал работодателя немного поближе, и нельзя сказать, что обретенное знание так уж сильно ему понравилось…
Александр же, покосившись на опустевший стол, звучно щелкнул пальцами. И вполголоса распорядился, почти не глядя в сторону подскочившего официанта:
— Голубчик, на площади перед ресторацией люди стоят. Ты уж организуй им по порции горячего, но без излишеств. Надеюсь, у вас найдется что–нибудь подходящее?
— Как–с не быть! Бульон куриный, говяжий и свиной–с, щи с гусятинкой, кашка гречневая с салом…
— Вот и отлично. Арсений, проследи.
На поверхность стола упала пара сотенных банкнот.
Уже у гардероба (место встречи не изменить, ага), троицу мужчин догнал поручик лейб–гвардии Преображенского. Подошел, чеканя шаг, и «казенным» голосом уведомил:
— Князь, как вы понимаете, так дело не окончится.
Не обращая никакого внимания на переглядывания своих спутников, оружейный магнат улыбнулся, и вполне серьезно ответил:
— Понимаю.
Так славно начавшийся одна тысяча восемьсот девяносто третий год — чем дальше, тем больше не радовал его сиятельство князя Агренева. Началось все со смерти Савватея Вожина. Пусть тот и не играл какой–либо заметной роли в княжеских планах, но все же был верным соратником — а таких никогда не бывает слишком много. Вернее, их всегда очень мало… Затем аристократ–промышленник узнал, что в девяти губерниях империи имеет место быть сильный голод — такой, что терпеливые к нему крестьяне подъели даже семенное зерно и дворовую живность, включая кошек и собак. А так же о том, что всего год назад он умудрился вообще не заметить сильнейший неурожай за последние двадцать лет, произошедший в семнадцати губерниях разом и ставший причиной настоящей голодной чумы, осложненной эпидемиями холеры и брюшного тифа. Оценочные потери от таких «радостей жизни» по всем губерниям составили не меньше полумиллиона крестьянских душ!
«А я ведь еще и сетовал на зачастивших просителей, считая их скорее вымогателями от благотворительности. И ведь ни строчки в газетах про неурожай и голод!.. Впрочем, сам дурак — нашел, кому верить…».
Пока Александр, звбросив все текущие дела (да пошло оно все!) организовывал помощь для голодающих, из Санкт–Петербурга пришло известие о кончине князя Юсупова. По прибытии в столицу его «порадовали» известием о том, что один из цехов в Кыштымском пороховом заводе решил немного полетать — пусть невысоко, зато во все стороны разом. А вместе с ним в небытие улетели три инженера и семь слесарей–наладчиков — то есть все, кто присутствовал при пробном запуске оборудования. Первым же его порывом было немедля выехать на место, но желания разбились о реальность в виде срочного вызова в Гатчину, где нездорово выглядевший император Александр Третий довольно жестко (но в рамках, да) выразил свое недовольство манерами аристократа–промышленника. Мало того, он буквально вынудил князя дать обещание — не устраивать более никаких глупостей. Напоследок же государь еще и настоятельно порекомендовал принести свои извинения Альфреду Вендриху.
— Да пошел он!
А по возвращении из резиденции императорской семьи в хмурую Пальмиру и так не шибко веселое настроение добила еще одна новость из Кыштыма — с первого химкомбината. Слава богу, там никаких взрывов не приключилось, а всего лишь лопнула труба высокого давления, выпустив наружу аммиак. Да, люди сильно потравились, а некоторых пришлось возвращать буквально с того света — но все же, погибших нет. Чудом, не иначе…
— Ваше сиятельство?
«Интересно, что покажет расследование — что по Савватею с Марысей, что по неприятностям на заводе и химкомбинате. Все само по себе, или все же помогли?».