— Не ранены ли вы, кавалер? — заботливо осведомился граф у своего товарища.
— Почти не ранен, — ответил гасконец, — ничтожная царапина. Но так как мы теперь в безопасности и вы, граф, удостоверились в моей преданности, позвольте сделать вам одно замечание: черт возьми! Какой вы бешеный и неосмотрительный в опасностях!
Каспар д'Эспиншаль поспешил ответить с легкой улыбкой:
— Сознаюсь, я виноват. Но разве не следовало освятить и испробовать нашу начинающуюся дружбу кровавым крещением?
— И без пробы и крещения могли бы на нее положиться! Теперь надо решить вопрос, как нам ехать дальше.
— Я уже нашел для этого средство, — воскликнул чей-то голос. Кавалер и граф с удивлением оглянулись. Два человека, покрытые грязью, вымокшие до нитки, в одежде, изорванной до смешного, приблизились к ним. Это, как скоро оказалось, были: дон Клавдий-Гобелет и Бигон.
— Это мы сами, светлейшие господа! — рекомендовался Бигон. — Мы, которых едва не убили, искалечили, придушили, изломали, смяли, ограбили, расстроили…
— Молчи, шут! — прервал его кавалер. — Говори серьезно, или я тебя…
— Ну вот, многоуважаемый кавалер, не хватает только ударов вашими ножнами, чтобы снова открыть все мои тридцать восемь ран, полученных при осаде…
— Если не начнешь говорить о деле, то я тебе сейчас же отсчитаю тридцать восемь новых ударов на твои прежние.
— Благодарю за щедрость. Но вы должны извинить мое смущение. С тех пор, как я увидел мою жену, я чувствую, что совершенно изменился.
— Начнешь ли ты?
— Уже начинаю. Этот святой человек, капеллан, засвидетельствует справедливость моих слов. Попав на вершину горки, мы обозрели окрестность. Осел, его святость и моя лошадь удержали своим упрямством наше желание немедленно устремиться вперед. Вооруженные люди нашего конвоя исчезли. Только вас двоих на мосту узрели наши очи. И я сейчас же сообщил дону Клавдию-Гобелету о необходимости поспешить к мосту, чтобы вы, на случай надобности, могли воспользоваться нашей помощью. Мы съехали с холма и очутились в толпе истых чертей, бросавшихся на наших господ и на нас. Послушный только врожденной моей храбрости, я сейчас же соскочил с коня, помог капеллану слезть с осла, и оба поспешили укрыться за этим вот пригорком, занимая тыл неприятеля и устраивая для него губительную засаду, из которой атаковав, мы легко могли бы его уничтожить. К несчастью, нам недоставало одной вещи: оружия. Но дон Клавдий-Гобелет справедливо заметил, что отчаиваться по этому поводу вовсе не следует. Бог знает лучше нас, что делает. Он сделал, что Самсон побил тысячу филистимлян ослиной челюстью. Он дал победу израильтянам, позволил Моисею, молившемуся на горе, призывать ее поднятием руки и руки пророка были поддерживаемы нужное время усилиями нескольких жидов. Но у нас не оказалось под рукой жидов. Согласившись с мнением дона Клавдия-Гобелета, я предложил ему стать на колени, молиться и воздеть руки к небу, что он и выполнил с истинно христианским жаром и набожностью. А я поддерживал под мышки воздетые руки святого человека и таким образом обеспечил победу за вами.
— Точно! Таким именно образом победа была обеспечена за вами, — с важностью и серьезностью подтвердил капеллан, поддерживая своего камрата.
— Позвольте, святой отец, я кончу свой рассказ! — заторопился Бигон. — Погруженные в молитвы, мы видели, как со стыдом бежал неприятель. Уже я хотел выскочить из засады и преследовать ретирующихся с обнаженным палашом… но у меня не оказалось палаша. Оставалось только поспешить на поле битвы и поискать там брошенного оружия, что я и сделал. И вообразите, что же я увидел? Под первой аркой моста трех прекрасных коней, мирно щиплющих траву. Господа! вы найдете еще их там, идите взглянуть.
— Почему же ты сам не сходишь?
— Их кто-то стережет, и я опасаюсь…
— Чего, собственно?
— Моей храбрости. Если бешенство, наполнявшее мое сердце, снова овладеет мною, я могу убить этого бедняка.
Не отвечая ни слова Бигону, граф сошел под мостовую арку, чтобы удостовериться в справедливости сообщения Бигона. В ту же минуту раздался ружейный выстрел. Каспар д'Эспиншаль зашатался, но минуту спустя уже выпрямился во весь рост и со смехом крикнул:
— Благодарение дьяволу, что на мне сегодня был панцирь.
Телемак де Сент-Беат, капеллан и Бигон, перегнувшись через перила моста, глядели, пораженные.
Под аркой стоял человек, опершись на мушкет и хладнокровно, не трогаясь с места, ждал смерти Каспар д'Эспиншаль держал в руке заряженный пистолет и готовился выстрелить, но раздумал, дал выстрел в воздух и заткнул оружие за пояс.