— На пол!
Алекс столкнул ее и сам рухнул сверху. Потеряв управление, автобус закружился в скрежещущем вальсе. Юленька зажмурилась. Ей было страшно. И больно… очень больно.
— Не вставай… — шепнул Алекс на ухо.
И Юленька подумала, что это из-за нее все. Она ведь ужас, до чего невезучая.
Когда Юленька открыла глаза, то увидела, что ничего нету: ни автобуса, ни классухи, ни экскурсоводши, ни Алекса. Она лежала на плоском сером камне и смотрела в небо, такое же плоское и серое, как будто бы вытесанное из еще одного камня. Черными жилками на нем проступали облака, а солнца так и вовсе не было.
— Крышкина-Покрышкина, просыпайся, — сказал кто-то знакомый. И Юленька села.
Алекс. Точно. Его зовут Алекс, и они вместе ехали. Куда? Домой. Откуда? С экскурсии. Перед самой линейкой. Экскурсия. Кижи. И еще куда-то. Потом автобус вдруг начал кувыркаться и…
— Мы умерли? — спросила Юленька и потрогала себя за ухо. Она ощущала и пальцы, и ухо, и еще твердый холодный камень под собой, и соленый запах моря, совсем как в Евпатории, куда ездили в позапрошлом году.
Мама, правда, в Турцию хотела. Но Турция — это дорого.
— Алекс, мы умерли?
Она все-таки села, и руки ее двигались, и ноги тоже. А в груди привычно колотилось сердце. Разве у мертвецов или призраков, которыми становятся мертвецы, сердце стучит?
Алекс стоял рядом и тоже ничуть не походил на призрака. Джинсы у него грязные. И кроссовки тоже. А мама — мама-которая-знает-про-всех — говорит, что Алекс — зажравшийся мажор. И его изолировать надо, чтобы не влиял плохо. А Юленьке было не понятно, как и на кого он влияет, если держится в стороне ото всех?
— Может, и умерли, — ответил Алекс. — Техника точно сдохла.
Подбросив на ладони айпод, он сунул его в рюкзак, а потом руку протянул.
— Вставай, Крышкина-Покрышкина, пойдем.
— Куда?
— Куда-нибудь. А поездочка-то зачетная вышла… мой папашка от злости скопытится. Рвет и мечет… ну и фигли ему.
Серый камень простирался во все стороны. Иногда он был чуточку более темным, иногда — более светлым, словно бы поседевшим. На проплешинах прорастали деревья. Снежно-белые, они походили на торчащие из-под земли руки, и невидимый ветер шевелил ветви-пальцы. Тогда казалось, будто они скребутся в небо.
Юленьке это место жуть как не понравилось. Она вообще недолюбливала странные места, тем паче такие мрачные. Алекс же, оглядевшись, бодро зашагал прочь, и Юленьке не осталось ничего, кроме как идти следом.
— Ты… ты знаешь, куда идешь?
— Не знаю.
— Тогда почему идешь?
— Потому что иду, — он перепрыгнул через упавшее дерево, которое больше не походило на руку, скорее на огромного червя. Гладкая кора просвечивала, позволяя разглядеть тонкие трубки, похожие на провода. Только это провода еще и дергались, точно живые.
Прыгать Юленька не решилась — обошла дерево. И бегом бросилась догонять Алекса.
— Ты… ты постой! Может, нам лучше на месте? Подождать.
— Чего? — он остановился и глянул на нее. А смотрел Алекс всегда с насмешечкой, будто знал, что все-все в этом мире будет в точности так, как ему захочется.
— Ну… — Юленька растерялась. — Спасателей. Ведь придет кто-нибудь! Придет. А если мы уйдем, то… то никто нас не отыщет.
— Крышкина-Покрышкина, нас никто не будет искать.
Будут! Папа! Мама! Спасатели! Полиция! Кто-нибудь… это ведь не бывает, чтобы живой человек и пропал. Или бывает?
— Мы здесь, — пояснил Алекс, поправляя лямку рюкзака. — Я не знаю, где это, но точно не на Земле.
Тогда Юленька заплакала. Она плакала горько и самозабвенно, размазывая слезы по лицу и всхрюкивая от огорчения. Врет! Алексу нравится ее мучить, вот он и придумал способ… кто-нибудь появится… кто-нибудь обязательно появится… нужно лишь подождать.
— Ну? — крикнул Алекс. — Ты идешь?
Глава 3. Кошка-которая-гуляет-между-мирами
Кошка сидела на валуне и вылизывалась. И пусть была она не черной, а белой, яркой, Воробей сразу понял, что кошка та самая, с парапета.
— Эй ты! — крикнул Воробей. Сначала он думал подобраться и схватить тварь, но после сообразил — не выйдет. Кошки чуткие и быстрые, куда быстрее человека. — Слышишь? Ты еще разговариваешь?
Левое кошачье ухо повернулось и отвернулось.
— Если есть о чем.
— Где я?