Владетельные князья Владимирских и Московских уделов и великие и удельные владетельные князья Суздальско-Нижегородские, Тверские и Рязанские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.

В 1362 г. между ростовскими князьями Константином и Андреем «сотворися нелюбье», которое, кажется, объясняется тем, что Константин выхлопотал в Орде ярлык на все Ростовское княжение. Чем-то еще трудно объяснить события в Ростове последующих ближайших годов. В 1363 г., как мы видели, князь Андрей Ростовский был в Переславле, где он, как кажется, искал помощи против дяди. Отсюда Андрею сопутствовал в Ростов князь Иван Ржевский «с силою великою»[171]. Ржевские, как известно, служили московским князьям, следовательно, и «великая сила», шедшая с князем Ржевским, была силой московской, данной Андрею в помощь против дяди. Затем под 1364 г. встречаем в летописях известие об отъезде Константина в Устюг. Очевидно, племянник, поддерживаемый Москвой, взял верх над дядей. Москва, как известно, не благоволила к Константину: под 1363 г. есть, в частности, известие в Никоновской летописи, что великий князь, взяв «волю свою» над Димитрием Константиновичем Суздальским, таковую же взял и над Константином Ростовским. Все эти неблагоприятные для Константина обстоятельства заставили его уехать подальше от центра событий, не быть на виду у врагов, чтобы не накликать на свою голову еще горших неприятностей; никак иначе нельзя объяснить его отъезда в Устюг.

В летописях нет сообщений, возвратился ли Константин из Устюга в Ростов и когда именно; известно только, что Константин скончался от моровой язвы, свирепствовавшей в 1365 г. в Твери и Ростове, и погребен в Ростовском Успенском соборе[172].

Как было уже замечено выше, Константин Васильевич был женат на Марии, дочери Ивана Калиты, умершей в один год с мужем. От этого брака у Константина были дети: Иван, Глеб, Василий, Александр, Владимир и дочь, по некоторым известиям, княжна Агафия, бывшая второй супругой Любарта Гедиминовича, в крещении Василия, князя Волынского[173].

Иван и Глеб Константиновичи Ум. в 1365 г

О двух старших сыновьях Константина Васильевича Иване и Глебе мы узнаем только из родословных, которые считают их бездетными. Летописи хотя и не упоминают о них, но мы считаем за несомненным на основании одного летописного известия, что они скончались в 1365 г. В Никоновской летописи (IV, 8) под указанным годом сказано: «Того же лета князь Костянтин и з женою и з детьми преставись». Так как после этого года следующие за Иваном и Глебом сыновья Константина еще упоминаются в летописях, в приведенном месте Никоновской летописи нужно понимать под умершими детьми Константина двух его старших сыновей[174].

Василий Константинович 1365–1375

О Василии Константиновиче летописи сохранили только одно известие — о его участии в походе великого князя Димитрия Ивановича на Тверь в 1375 г. Никаких других сведений об этом князе ни в летописях, ни в родословных не находим. Некоторые из последних, исключительно новейшие, или смешивают этого князя с его младшим братом Владимиром, и в таком случае называют его двумя именами (Владимир-Василий), или же признают только одного Василия, ничего не говоря о Владимире, которого старые родословцы считают отдельно от Василия[175].

Был ли женат Василий — неизвестно; сведений о его потомстве не встречаем ни в летописях, ни в родословных.

Александр Константинович 1365 — ум. в 1404 г

Четвертый сын[176] Константина Васильевича Александр известен не только по родословным, но и по летописям. Из летописных известий мы узнаем, что в борьбе тверского князя Михаила Александровича с Димитрием Ивановичем Московским (Донским) князь Александр Константинович Ростовский держал сторону последнего и вместе с ним в 1375 г. ходил на Тверь, как и братья его, князья Ростовские, — родной Василий и двоюродный Андрей Федорович[177]. Затем летописи ничего не говорят об Александре Константиновиче до самой его кончины. Кончина последовала в июне (по одним летописям — 9-го, по другим — 19-го) 1404 г.; означенный князь скончался, приняв иноческий чин с именем Андрей[178].

От брака с неизвестной Александр Константинович имел сыновей Андрея, Федора и Ивана.

171

Там же. I, 231; IV, 64; V, 229–230; XV, 428. А «Указатель к ПСРЛ» известие I, 231 относит к Андрею Константиновичу Суздальскому. Эту ошибку повторил по указателю и М. Д. Хмыров (№ 328).

172

Ник. IV, 8–9.

173

В Ник. III, 192 сказано, что Любарт просил у Семена Ивановича руки «сестричныи его, дщери князя Константина Борисовича [читай Васильевича] ростовского». В Воскресенской летописи (VII, 216) то же самое, только Константин не назван по отчеству. М. Д. Хмыров называет эту дочь Константина Агафией и говорит, что летопись упоминает ее один раз, отмечая год ее замужества. Но мы нигде в летописях не находим, чтобы она была названа по имени. Стриковский называет супругу Любарта Агапией, и наши позднейшие родословные взяли имя Константиновой дочери, конечно, отсюда. Надо, впрочем, заметить, что Стриковский называет отца Агапии Владимиром, князем Владимирским (см. Карамзин IV, примеч. 267). По приложенной к труду Титова «Ростовский уезд» родословной, у Константина были еще две дочери: Мария и Василисса; первая, по этой родословной, была за Андреем Ивановичем, князем Боровским, а вторая — за Димитрием Константиновичем Суздальским и была матерью супруги Димитрия Донского. Мы знаем, что Андрей Иванович Боровский действительно был женат на Марии, но какого происхождения она была, не знаем; притом мы знаем за Андреем Ивановичем только один брак, а родословная, приложенная к труду Титова, брак Андрея Ивановича на Марии считает вторым. Что касается Василиссы, то и другие родословные, как Головина, называют этим именем жену Димитрия Константиновича. М. Д. Хмыров (№ 24 и 41) говорит, что одни сказания (которых, признаемся, мы не доискивались) называют жену Димитрия Константиновича Василиссой, другие же — Анной, и во всяком случае в монашестве Ириной. Действительно, в Нижегородском Архангельском соборе похоронена какая-то княжна Ирина (см. Храмцовский. Краткий очерк истории и описание И. Новгорода. II, 49). К сожалению, местный историк не дает описания гробниц и надписей на них. Заметим еще, что в Никоновской летописи (IV, 185) помещено нечто вроде похвального слова Димитрию Донскому, в котором, в частности, говорится: «Седми же на десять лет поят дщерь великаго князя Димитрия Константиновича Суздальского и великия его княгини Анны, именем Евдокию». Не были ли эти три имени жены Димитрия Константиновича одно — мирским, другое — монашеским, а третье — схимническим? Правда, до нас не дошло известий, что жена Димитрия Константиновича приняла схиму, но это могло быть, хотя летописи и не упоминают об этом.

174

Странно, что Троицкая летопись (ПСРЛ. I, 281), отметив под тем же годом кончину Константиновой жены Марии, о самом Константине ничего не говорит.

175

ПСРЛ. IV, 70; V, 238; VIII, 22; родословные Долгорукова и Головина. Считая Василия и Владимира разными людьми, мы основываемся исключительно на старых родословных. У Василия, по родословным, детей не было, а у Владимира было два сына, Константин и Иван, первый встречается в летописях с отчеством Владимирович. Относительно старшинства Александра перед Василием есть некоторое сомнение: в родословных Александр считается 3-м, а Василий 4-м; в летописях же, когда они перечисляют князей, участвовавших в походе на Тверь, Александр следует за Василием, и тон летописей как будто указывает на старшинство последнего: «…а с ним [великим князем]: тесть его… князь Андрей Федорович ростовский, князь Василий Костянтинович» или: «кн. Ондрей Федорович ростовский, кн. Василий Костянтинович, брат его». А одна родословная («Истор. повествие» Щербатова) считает его даже вторым и между Александром и Владимиром вставляет еще владыку Арсения, так что братьев оказывается уже шесть: 1) Иван, 2) Василий, 3) Глеб — все трое бездетны, 4) Александр, 5) Арсений владыка, 6) Владимир.

176

См. примеч. 175 и 178.

177

ПСРЛ. IV, 70; V, 233; VIII, 22; Ник. IV, 42. Кстати, заметим здесь следующее: Карамзин (V, 23) говорит, что в договорной грамоте Димитрия Ивановича Московского с тверским князем, в частности, сказано: «Князья ростовские и ярославские со мною один человек». Карамзин ссылается при этом на Древн. росс. библ. (I, 78), где действительно находим договор Димитрия Ивановича с князем Тверским, но приведенное из Карамзина место выглядит там иначе: «А князи велиции Крестьянстии и Ярославстии с нами один человек, а их ти не обидети». То же самое и в СГГД (I, № 28). Др. росс. библ. относит этот договор к периоду от 1362 до 1378 г., а издатели СГГД утверждают, что он написан в 1368 г. (В этом году Михаил Тверской, приглашенный в Москву для переговоров, содержался там как пленник, после освобождения князь Тверской поднял на Москву своего зятя Ольгерда.)

178

Там же. I, 238; VI, 132. В старых и новейших родословных говорится, что он был епископом ростовским под именем Арсений. Надо заметить, что между Ростовскими епископами насчитывается два Арсения; но в летописных перечнях ростовских владык (Там же. IV, 102; VI, 128; VIII, 69) мы встречаем только одного Арсения, 32-го епископа Ростова. М. Д. Хмыров (№ 250) опровергает родословные, которые говорят, что именно этот Александр был епископом, тем, что епископ Арсений (по «Ист. росс, иер.» I, 118) поставлен св. Алексием еще в 1365 г. Но 30-й епископ, по перечням летописей по имени Петр, скончался от моровой язвы в 1365 г. (Ник. IV, 8), а после Петра по тем же перечням был еще епископ Парфений. Возникает вопрос: каким же образом по «Ист. росс, иерархии» Арсений мог быть поставлен в епископы в 1365 г.? В «Трудах Яросл. стат. комитета» (Вып. V. 1868 г.) есть «Летописец о Ростовских архиереях», где относительно Парфения делается предположение о его тождестве с Петром. Автор «Летописца» говорит, что хотя в синодике за Петром следует Парфений, но это одно и то же лицо, так как второе имя Петр мог получить в схиме. Это предположение основывается на Степенной книге (ст. 11, гл. 7), где три епископа, поставленные митрополитом Алексием, следуют в таком порядке: Игнатий, Петр, Арсений. Гр. М. Толстой («Свят, и древн. Ростова Вел.», изд. 3, с. 6) говорит, что Арсений поставлен Алексием в 1374 г., и ссылается на 6885 г. Троицкой летописи, но там под этим годом говорится только о кончине митрополита Алексия. В Воскресенской летописи (VIII, 27) под 6885 г. по поводу кончины митрополита Алексия говорится о его деятельности вообще и в частности о том, что Арсений был епископом — о его поставлении, а не о том, что Арсений поставлен был им именно в этом году. Хотя тот же Толстой и говорит, ссылаясь на «Хронологический указатель иерархов ростовско-ярославской паствы» (СПб., 1859), что Арсений умер в 1380 г., но мы не знаем, на чем в данном случае основывается «Указатель». В Троицкой летописи (I, 223) под 6912 г. говорится: «Преставися благоверный князь Александр Ростовскый, нареченный в мнишьском чину Андрей, июня 19», а под следующим годом читаем: «Индикта 13-го преставися Арсений преже бывший епископ». Из всего сказанного следует только, что Александр Ростовский не одно и то же лицо с епископом Арсением, как утверждают некоторые, например «Родословная» Долгорукова. Одно только можно сказать, что нам неизвестен тот князь Александр Ростовский, который был епископом Арсением. Если, как утверждают родословные, именно Александр Константинович был епископом с 1365 г., то какой же Александр Константинович ходил с Димитрием Ивановичем (Донским) в 1375 г. па Тверь? Имена многих князей не дошли до нас и не занесены в родословные книги; в летописях встречаются такие князья, каких не находим в родословных, и наоборот. Что, например, за князь Михаил Юрьевич Ростовский (Троицк., 233), умерший в 1405 г.? Предположить, что это был праправнук Бориса Васильковича, можно, но предположение так и останется предположением. См. след, примечание.