В начале зимы 1218 г., незадолго до своей смерти, Константин Всеволодович, тогда великий князь Владимирский, назначил двум старшим сыновьям, Васильку и Всеволоду, уделы: первому — Ростов, а второму — Ярославль. «Возлюбленеи мои чаде, — говорил в напутствие своим детям Константин, — будита межи собою в любви, Бога бойтася всею душею, заповеди Его во всем сблюдающа, и моя нравы вся всприимете, яже мя видеста творяща: нищих и вдовиц не презрита, церкви не отлучайтася, иерейскый и мнишьскый чин любита, и книжнаго поученья слушайте, и будита в любви межи собою, и Бог мира буди с вами; имейта послушанье к старейшим вас, иже вас на добро учать, понеже еще еста в младеньстве; аз бо вем, сына моя, яко отшествие мое близь приближается от света сего, и се поручаю вас Богу и пречистей Его Матери и брату и господину Гюргю, да то вы будеть в мене место»[212]. Таким образом, Всеволод Константинович получил в удел Ярославль и, как покажет дальнейшая история Ярославского княжества, земли по р. Мологе и впадающей в нее р. Сити[213].
Надо думать, что уже при первом своем князе Ярославль был обширным городом. Так, по крайней мере, можно заключить из известия Никоновской летописи о пожаре 1221 г., истребившем почти весь город, причем одних церквей сгорело 17[214]. Конечно, нужно было позаботиться о возобновлении города, которое, несомненно, началось при том же князе; есть известие, что в 1224 г. Всеволод Константинович достроил в Спасопреображенском монастыре церковь, заложенную еще его отцом[215].
Братья Константиновичи свято исполняли завет отца по отношению к своему дяде Юрию Всеволодовичу: за исключением временного союза с Ярославом Всеволодовичем, направленного против Юрия, они постоянно находились на стороне старшего дяди и делили с ним труды боевой жизни. Так, под 1224 г. находим известие в одной летописи, что великий князь Юрий Всеволодович посылал брата Владимира и племянника Всеволода Константиновича с полками, но куда — в летописи не досказано[216].
Через два года после этого, в 1226 г., мы опять видим Всеволода в походе его дяди к Чернигову. В указанном году Юрий Всеволодович, вместе с двумя старшими племянниками Константиновичами, ходил на помощь князю Черниговскому Михаилу Всеволодовичу в борьбе его с Олегом, князем Курским. До кровопролития, впрочем, не дошло, так как присланный киевским князем Владимиром Рюриковичем митрополит Кирилл сумел примирить враждовавших князей, и северные князья, оставив Михаила спокойно княжить в Чернигове, вместе с митрополитом ушли в Суздальскую землю[217]. Всеволод немного спустя после этого похода сумел даже породниться с курским князем. В 1227 г. Юрий Всеволодович послал его на княжение в южный Переславль, куда Всеволод прибыл в том же году 15 сентября, а в следующем, 1228 г. женился на дочери Олега Марине[218]. Но Всеволод Константинович недолго жил на юге: в том же 1228 г. мы опять видим его на севере. Кроме того, есть известие, что в 1229 г. (по другим источникам — в том же 1228 г.) Юрий Всеволодович послал в киевский Переславль своего брата Святослава. Вероятно, Всеволоду неудобно было управлять столь отдаленными друг от друга городами, как Ярославль и киевский Переславль[219].
В 1228 г. в середине января Юрий Всеволодович ходил на мордву «в Пургасову волость». В походе наряду с Ярославом Всеволодовичем, братом Юрия, и Юрием Давидовичем Муромским принимали участие и братья Константиновичи, Василько Ростовский и Всеволод Ярославский. Князья пожгли и потравили жито, били скот — мордва разбежалась по лесам и чащобам. «Молодии» Ярослава Всеволодовича и Константиновичей, заметив это, на следующий день тайно от предводителей углубились в лес; мордва давала им путь, а те обошли ее вокруг, многих из скрывавшихся убили, многих взяли живыми; некоторые успели бежать в укрепленные места («в тверди»), но и там были убиты, так что князьям некого было воевать. Один болгарский князь пришел в это время в Пурему, Юриева присяжника (ротника), но, узнав, что Юрий с братьями жжет мордовские селения, ночью бежал. Князья русские, по выражению летописи, «возвратишася [из этого похода] всвояси добри здорови»[220].
В 1229 г. между братьями Ярославом и Юрием Всеволодовичами началась вражда. Летописи делают только неясные для нас намеки на причину этой вражды: «Ярослав Всеволодич, слушая некых льсти… мысляшет противитися Юрию брату своему». Он сумел восстановить против него и всех троих племянников Константиновичей. Но «благоразумный князь Юрии» призвал их на совещания по этому делу («на снем», на сейм) в Суздаль и разумными речами склонил брата и племянников к примирению: последние «поклонишася Юрию вси, имуще его отцем собе и господином». 7 сентября князья целовали крест, а следующий день (Рождество Богородицы) праздновали и веселились у епископа Митрофана и, богато одаренные, разъехались по своим отчинам[221].
213
Там же. Троицкий в своей «Истории губернского г. Ярославля» (с. 9) говорит, что Константин получил вместе с Ростовом еще следующие города: Ярославль, Углич, Белозерск, Кострому и Галич, и ссылается на Карамзина, у которого, как и в летописях, эти пять городов не поименованы. Очевидно, достопочтенный о. Троицкий свой домысел выдает за несомненный факт, как это часто у него делается. Какие же это были города? В Тверской летописи (ПСРЛ. XV, 212) под 1149 г., где говорится о войне Изяслава с его дядей Юрием Долгоруким от Кснятина, вниз по Волге от устья Медведицы, где теперь Калязин, до Ярославля насчитывается 6 городов, принадлежавших Юрию и взятых Изяславом; в летописи названы только Кснятин (Святив, Скнятин), Углич, Молога и Ярославль; остается еще два неизвестных; присоединим сюда еще Белоозеро, постоянно бывшее в роду Константина. Очевидно, из этих и дано было Константину пять городов, а Кострома и Галич были великокняжескими городами. (См. «Очерк истории Костромы» И. Миловидова, с. 35–36. Этот очерк вышел вторым изданием в 1886 г.)
218
Там же. I, 191; VII, 134; Ник. II, 346, 357; III, 68 (под 1279 г. по случаю ее кончины). М. Д. Хмыров («Алфавитно-справочный перечень удельных князей русских», № 581), неизвестно на каком основании, называет жену Всеволода Константиновича Ольгой, а имя Марина считает ее иноческим именем.
220
Там же. I, 191; VII, 134; Ник. II, 358. Мы совершенно наоборот поняли приводимое место из последней (Воскресенской) летописи. Карамзин (III, 135, примеч. 350), а вслед за ним и другие, говорят, что воины Ярослава и Константиновичей неосторожно, и притом тайно от предводителей, углубились в леса и были разбиты мордвой. Приводим это место летописи: «Мордва [после того как увидела, что борьба совершенно ей не под силу] вбегоша в лесы своя,
221
Там же. I, 192–193; VII, 135–136. Заметим здесь же, чтобы не утежелять текст мало подходящими к нашей цели фактами, что в следующем, 1230 г. все Константиновичи, в том числе и Всеволод, обращались к великому князю Юрию и епископу Митрофану с просьбой о назначении в Ростов епископом Кирилла, игумена Владимирского Рождественского монастыря, и просьба их была удовлетворена.