В 1228 г. Юрий Всеволодович стал готовиться к войне с мордвой, к чему побудили его, вероятно, набеги последней на Суздальскую землю. В сентябре великий князь послал в Мордовскую землю Василька Константиновича со своим воеводой Еремеем Глебовичем; полки владимиро-ростовские зашли уже за Нижний Новгород и вступали на Мордовскую землю, когда великий князь из-за шедших все время проливных дождей приказал им вернуться обратно[71]. Впрочем, намерения своего обуздать мордву великий князь все-таки не оставлял: в середине января того же года[72] он выступил в поход на Мордовскую землю вместе с братом Ярославом и племянниками Васильком и Всеволодом Константиновичами: много побито было мордвы в этом походе, край опустошен огнем и мечом, и князья возвратились домой с многочисленным полоном[73].
До сих пор, как мы видели, Юрий и Василько жили дружелюбно. Но вскоре после мордовского похода согласие между ними, хотя и на краткое время, исчезло: Ярослав Всеволодович, рассорившись со старшим братом, привлек Константиновичей на свою сторону. Впрочем, на Суздальском съезде 1229 г. князья примирились: 7 сентября они целовали крест Юрию, а на следующий день праздновали и веселились у епископа Митрофана[74].
В это время Ярослав Всеволодович из-за своих отношений с Новгородом находился во вражде с Михаилом Всеволодовичем Черниговским. Одно время, впрочем, отношения их несколько улучшились, благодаря посольству от последнего и от киевского князя Владимира Рюриковича, прибывшего во Владимир в 1230 г. для примирения враждовавших князей, имевшему в этом деле полный успех. Но дальнейшее поведение Михаила, который явно нарушал мир, принимая новгородских беглецов, врагов Ярослава, возбудило гнев на него не только в последнем, но и в брате Ярослава, великом князе Юрии: оба выступили в поход против Михаила; с ними были и Константиновичи. Юрий, однако, вернулся с пути к Чернигову, а Ярослав и Константиновичи пошли дальше; они выжгли Серенек, осаждали Мосальск и вообще сделали много зла жителям того края[75]. Это было уже в 1232 г.
Затем, до появления на Руси татар, летописи умалчивают о Васильке Константиновиче.
В 1237 г. в пределах Рязанской земли, как известно, появились те неведомые люди, которые несколько лет тому назад так жестоко побили южных русских князей на берегах р. Калки. Рязанские князья просили, но не получили помощи от великого князя, и в битве с татарами многие из рязанских князей пали от меча последних. При дальнейшем движении татар на Владимир Юрий ушел за Волгу и остановился на берегу р. Сити; с ним были и братья Константиновичи. В произошедшей 4 марта 1238 г. битве пал великий князь, а Василька Ростовского татары взяли в плен и увели с собой. Встав станом в Шеринском лесу[76], татары начали принуждать Василька пристать к ним, т. е. принять их обычаи и веру и воевать вместе с ними против русских. С презрением отверг ростовский князь предложение татар, хуля скверные обычаи своих врагов, от которых, как от нечистых, он не хотел даже приниметь ни пищи, ни питья. Вознося молитвы, чтобы Господь избавил его от этих плотоядцев, Василько молился за детей своих и за своего духовного отца, епископа Кирилла. Татары из-за отказа ростовского князя принять их предложение рассвирепели, убили Василька тут же в лесу. Спустя несколько дней какая-то женщина, как передает предание, увидела труп князя и рассказала об этом некоему благочестивому поповичу Адриану, который, взяв тело Василька, скрыл его в укромном месте. Вскоре по распоряжению епископа Кирилла и княгини Марии Михайловны тело князя Ростовского было привезено в Ростов и погребено в соборной Успенской церкви. Василько Константинович был любим как гражданами Ростова, так и своими приближенными: летописи чрезвычайно восхваляют его, говоря, что он был красив лицом[77], имел ясный и грозный взор, был храбр на охоте и пр. Относительно своих бояр князь Василько Ростовский был чрезвычайно ласков: кто из бояр служил ему, кто ел хлеб его и пил с ним чашу, тот, по словам летописи, не мог уже служить другому князю[78].
72
М. П. Погодин (см. «Исследования, замечания и лекции о русской истории». VI, 327) относит этот поход к 1229 г.
73
ПСРЛ. I, 191; VII, 134. Подробности как этого, так и последующего эпизода см. в биографии князя Всеволода Ярославского.
74
Там же. I, 192–193; VII, 136–136. В следующем, 1230 г. епископ и великий князь удовлетворили просьбу Константиновичей относительно поставления в ростовские епископы Кирилла, игумена Владимирского монастыря Рождества Богородицы. В 1231 г. князья посылали этого Кирилла в Киев ставиться на Ростовскую епископию. Он поставлен был 6 апреля, а в Ростов возвратился в середине мая. Там же. I, 194.
75
Там же. I, 194–196; VII, 137–138;
76
Шеринский или Ширинский лес известен и теперь, он находится в 25 верстах от Кашина и 38–40 верстах от Калязина. Впоследствии здесь был Шеринский монастырь, а ныне село Шеринское, при р. Шеринке, в лесной стороне. См. гр. М. Толстого «Святыни и древности Ростова Великого» (изд. 3. М., 1866, примеч. 28). С. М. Соловьев («История России…», III, примеч. 275) точно так же определяет топографию этого леса. Речка Шеринка впадает в Медведицу. Карамзин же (III, примеч. 366), напротив, указывает на р. Шерну, впадающую в р. Клязьму, Московский губ., Богородского уезда. Если принять во внимание, что татары после битвы на р. Сити направлялись на Новгородскую землю, то указание на Ширинский лес на р. Шеринке, впадающей в Медведицу, будет вернее. Вероятно, был не один Шеринский лес; Шеринский лес был также во Владимирской губернии; последний мог получить название от р. Шеринки, впадающей в Клязьму, в таком случае этот лес тянулся от истоков р. Шеринки (в северо-восточной части Московской губ.) далеко за Переславль-Залесский. Вероятно, о последнем Шеринском лесе упоминает летопись под 1177 г., говоря о борьбе Всеволода Юрьевича с Глебом Ростиславичем Рязанским: «Князь же Всеволод поеха к нему [Глебу], и бывшю ему за Переславлем под Шеринским лесом» и примеч. (ПСРЛ. I, 162). Впрочем, может быть, и один был Шеринский лес, и в таком случае он тянулся от р. Шерны, впадающей в Медведицу, по направлению к Переславлю. Е. Е. Замысловский (см. его Атлас № 2) указывает Шеринский лес в треугольнике, образуемом слиянием р. Которосли и Палны.
77
Любопытно производство имени Василька, сделанное нашими грамотеями (XVII в., а может быть, и раньше). В рукописной Тотемской летописи, отрывки из которой напечатаны в «Яросл. губ. вед.» в 1851–1860 гг., на полях сделаны дополнения и заметки почерком, отличным от того, которым написана сама летопись. По одной из таких заметок, имя Василька происходит от известного красивого цветка (василек). Выходит, следовательно, по заметке, что имя Василька давалось очень красивым Василиям.
78
ПСРЛ. I, 196, 198, 199, 222, 224–225; IV, 32–33; V, 173–174; VII, 140–143, 236; XV, 368, 370–372.