- Пожалуйста, говорите потише, - сказал он.
- О, успокойся, - ответила леди Кэлисс, небрежено махнув рукой, пальцы которой были украшены тяжелыми кольцами. - Я отослала всех слуг, так что мы можем говорить свободно.
Более шести десятилетий Фолькар служил роду Гарамон, железной рукой управляя повседневными делами замка и прочих владений. Он был настоящим ужасом для слуг, суровым и требовательным управляющим, но его уважали, ибо даже в столь немолодом возрасте он не обленился и не бездельничал, выполняя больше работы, чем любой из подчиненных ему слуг.
Всю свою жизнь целиком и полностью Фолькар посвящал роду Гарамон и их замку, и в верности его сомневаться не приходилось. Вот почему леди Кэлисс была так удивлена - и обрадована - догадавшись наконец, что это Фолькар пытался организовать убийство Калара в походе в Бордело прошлой осенью.
Фолькар посмотрел на нее, даже не пытаясь скрыть презрение, хотя ей давно уже было все равно, что думает о ней старый гофмейстер.
- Это был Танбурк, да? - спросила Кэлисс. - Это его ты вынудил выполнять за тебя грязную работу?
- Ваш любовник? - презрительно процедил Фолькар.
Кэлисс непонимающе уставилась на него.
- Да, я знал, что вы изменяете лорду Лютьеру, - сказал Фолькар. - Ваши измены начались вскоре после того, как родился Бертелис, если я не ошибаюсь?
- Так вот как ты его заставил? Ты шантажировал его, угрожая рассказать Лютьеру о его… связи со мной, если Танбурк не сделает то, чего ты хотел?
- Что-то вроде того, - кивнул Фолькар.
- Но если ты знал о моей неверности все эти двадцать лет, почему так и не рассказал моему мужу?
- Я верный слуга рода Гарамон, - холодно сказал Фолькар. - И не сделал бы ничего, способного навлечь бесчестье на моего лорда.
Кэлисс рассмеялась. Смех ее был холоден, но в нем звучало неподдельное веселье.
- Но ты готов был организовать убийство сына твоего лорда, - сказала она. - Довольно странная у тебя верность, мой дорогой гофмейстер.
- Леди Иветта из Бордело была осквернена, - презрительно произнес Фолькар. - Она была запятнана скверной Хаоса. Она заворожила лорда Лютьера, затуманив его разум.
Лицо леди Кэлисс застыло. Она всегда чувствовала себя так, словно находилась в тени первой жены Лютьера. Всегда ей казалось, что ее муж постоянно сравнивает ее с покойной первой женой. Лютьер не позволял говорить об Иветте ни единого дурного слова в своем присутствии, и Кэлисс всю свою жизнь с Лютьером была вынуждена терпеть, что портрет Иветты висел в большом зале замка.
- У нее часто бывали припадки, - продолжал Фолькар. - Она падала на землю, ее руки и ноги тряслись, изо рта лилась пена… Всем, кроме лорда Лютьера, было ясно, что она… нечиста. Когда она родила Калара, сначала казалось, что все нормально. В нем не было очевидной скверны, и я молился Владычице, чтобы его кровь была чистой. Все было прекрасно, и даже припадки стали случаться с Иветтой реже. Когда она снова забеременела, лорд Лютьер был счастлив. Она родила дочь, Анару. Воистину, больше никогда я не видел моего господина таким счастливым.
На лице Кэлисс отразилось негодование, но Фолькар продолжал, увлекшись воспоминаниями.
- Однако это счастье было недолгим. Няньки боялись брать младенца на руки. Анаре было лишь несколько недель, но они говорили, что слышат голос ребенка в голове. Было в Анаре что-то… ужасно неправильное, и спустя несколько лет стало ясно, что она унаследовала проклятье своей матери. Она была ненормальной, затронутой магией. Она могла обнять котенка, и плакала, когда его сердце перестало биться. Однажды она погладила одну из собак лорда Лютьера, и глаза собаки начали кровоточить. Как ни плакала Анара, не прошло и дня, как собака умерла. Девчонка видела события, которые еще не произошли. Она слышала мысли людей. Ее все ненавидели, и, что еще хуже, она чувствовала эту ненависть в их сердцах. И когда Фея-Чародейка забрала ее, все при дворе кастеляна вздохнули с облегчением.
Леди Кэлисс вздрогнула. Анара выросла и была теперь святой фрейлиной Владычицы, и их недолгая встреча испугала Кэлисс до ужаса.
- Но худшее было еще впереди, и оказалось, что кровь Иветты воистину проклята. Она снова забеременела, но на этот раз беременность была очень трудной. Иветта поехала в Бордело, чтобы быть рядом со своей матерью, когда начнутся роды… А роды были долгими и мучительными. Иветта родила чудовище. Я не буду описывать его, вы видели это ужасное существо своими глазами. Я проклинаю тот день, когда ему было позволено жить. От ужаса и позора Иветта покончила жизнь самоубийством, выбросившись из окна.