— Прости меня. Я просто не могу. Это... это просто... — бормочу я, не в состоянии подобрать слова или даже составить полное предложение.
— Я знаю детка. Папочка позаботится о тебе. Откинься назад и раскрой свои бёдра шире для меня. Позволь мне позаботиться о тебе. Раньше у меня никогда не было девственной киски, и я буду наслаждаться каждой каплей сока, которая вытекает из этого маленького влагалища.
Бесстыдно, я открываю их настолько широко, насколько могу, и Папочка снова нападает на меня. На этот раз он медленно проводит языком вперед и назад. Я не уверена, что мне нравится больше всего, но это сведёт меня с ума.
— Пожалуйста. Пожалуйста, я не смогу больше, — прошу.
Когда я чувствую, что он отрывает от меня свой рот, я смотрю на него сверху вниз.
— Как я теперь смогу отказать этой маленькой сладкой кисочке? — нагнувшись, он сильно засасывает мой клитор. Мои внутренности мгновенно сжимаются, и я чувствую, как взрыв пронзает меня.
Он сдвигается и скользит рядом со мной на кровати. В груди у меня немного страха, что он может уйти. Я не могу вернуться к тому, что было раньше. Если он начнет действовать так же, как в последние несколько лет, я не думаю, что смогу пережит это. Я вскакиваю на бок, когда чувствую, как он поднимается с кровати, и я наблюдаю, как он выходит из комнаты. В моем горле образовывается ком и глаза начинает неприятно жечь.
Внезапно я слышу звук проточной воды на расстоянии. Спустя несколько мгновений он вернулся и поднял меня на руки, а я и без того маленькая ростом, будто уменьшилась в два раза.
— Я пытался очистить тебя, как мог, но, похоже, что тебе придется искупаться.
Пронеся меня в ванную, он посадил меня в гигантскую ванну, наполненную водой. Я оглядываюсь, ища какие-то следы, что могла оставить здесь другая женщина. Это было импульсивно. К счастью, я ничего не вижу.
Папочка проводит руками между моих ног и слегка дергает меня за волосики.
— Мне нужно побрить твою киску. Я хочу, чтобы она была красивой и обнаженной, чтобы она чувствовала каждое мое прикосновение.
Нагнувшись, он убирает мои волосы с моего лица, изучая меня на мгновение.
— Что не так, детка? Тебе не нравится то, что мы сделали? Тебе не хотелось позволять мне играть с твоей симпатичной маленькой киской?
Я бросаю свой взгляд, не желая, чтобы он увидел, что я собираюсь плакать, но я всё равно всхлипываю.
— Просто... я не смогу вернуться к тому, что было раньше.
— Т-с-с, Хейли. Этого не случится, — глубоко вздохнув, он говорит. — Я рад слышать, что ты хочешь этого, потому что я не собирался отпускать тебя. Твоё согласие упростит ситуацию. Я действительно не хотел ставить замки на окна. Но сейчас я не хочу думать обо всём этом. У нас впереди тяжелая битва, и я думаю, что ты достаточно пережила на сегодня.
Его слова заставляют меня расслабиться и почувствовать некоторую уверенность.
Взяв мыло и мягкую ткань, он начинает растирать моё тело и смывать пузырьки. Затем он берет шампунь и начинает намывать мои волосы.
— Откинь голову назад. Я не хочу, чтобы пена попала тебе в глаза, — сев, я наклоняю голову назад, позволяя ему позаботиться обо мне. Я не помню, когда последний раз чувствовала что-то настолько особенное – почти заветное.
Когда все мыло было смыто с моих волос, он поднял меня и посадил на край ванной рядом с раковиной.
— Я хочу, чтобы ты откинулась на зеркало, подвинула свою задницу к краю и раздвинула ноги, — делая, как говорит Папочка, я позиционирую себя для него. Вставая между моими ногами, он опускается на колени, и его лицо становится на один уровень с моей киской.
— Передай мне бритву и крем, что лежат рядом с тобой, дорогая, — говорит он.
Глядя налево, я хватаю их и вручаю ему.
Папочка скользит пальцем по моим нижним губкам, и мои бёдра поднимаются, пытаясь заставить его коснуться глубже.
— Сейчас не время, чтобы жадничать, малышка. Ты получишь только то, что даст тебе Папочка. Если будешь себя хорошо вести, возможно, я больше не шлепну тебя, как когда ты прокричала «чёрт».
Надуваясь, я повторяю:
— Вот счастье-то. Я надеялась, что ты забыл. Ведь у стариков часто шалит память, — дразню его.
Он поднимает бровь, и принимает игривый взгляд.
— Это так, пострел?
Схватив меня, он начинает щекотать мои бёдра, до такой степени, что мне кажется, что я могу описаться. Я кричу:
— Прости, Папочка! Я буду хорошей, обещаю. Пожалуйста, остановись!
— Хорошо, малышка, на сей раз прощаю. И, наверное, лучше всего, чтобы эти губы хранили молчание до поры до времени.