- Немцы с датчанами на подходе, княже! На том берегу на холме строятся. Много их. Орденцы в центре железным клином встали. Справа от них епископские люди с кнехтами, слева колыванцы с местным ополчением.
- Лёд-то на речке прочный?
- Если разомкнутыми шеренгами переходить, выдержит.
- Ясно. Поднимай новгородцев, скажи Кондрату, чтобы полк по центру строил. Своих гонцами отправь – Довмонту на правое крыло, Михаилу с тверичами на левое, - приказал Дмитрий.
- Будет сделано, княже!
Милонег послал Левшу и Змея в соседние лагеря с княжьим приказом, и с наказом, чтобы те тут же вернулись под флаг князя Юрия. Тысячи людей, коней, саней пришли в движение. То тут, то там трубили княжеские рожки и трубы, собирая подопечных под свои знамёна и направляя их навстречу страху, ярости и неизвестности. Спустившись вниз, к реке, полки начали шеренгами переходить по её льду на противоположный берег. В то время, когда они приобретали нужную конфигурацию, зазвучала русская боевая музыка, исполняемая великокняжескими игрецами на рожках, свирели и барабанах. Надо сказать, эта музыка - не самое последнее средство по поднятию боевого духа войска. Полки, дружины подобрались, воины глядели орлами и уже меньше загадывали, кому сегодня доведётся дожить до сумерек. Ливонцы стояли как завороженные на своей позиции – на вершине небольшого холма, и пока не предпринимали никаких действий. Видимо они тоже опешили, увидев столь мощное войско, вместо ожидаемого новгородского полка с дружиной княжеского наместника. Свирели и барабаны, звучащие с противоположного берега, действовали на католиков угнетающе, но ещё сильнее пугал лес многочисленных русских копий и стена щитов.
Диспозиция перед Раковорской битвой была следующей: новгородский полк, вместе со стоявшей в его голове по правому флангу дружиной Юрия Андреевича, расположился напротив орденской «великой свиньи» - немецкой кованой рати. Справа от новгородцев встал князь Довмонт с дружиной и псковским ополчением – напротив епископа дерптского Александра. Ещё правее стоял переяславский полк с дружиной главы похода Дмитрия Александровича и Святослава Ярославовича с дружиной и владимиро-суздальским полком, напротив которого расположился отряд эстляндских ополченцев. С левого фланга стоял тверской полк князя Михаила Ярославича, а также дружины князей (ростовского) Константина и (ржевского) Ярополка, напротив которых ощетинились копьями войска датчан и местного ополчения.
Музыка стихла. Слышны были лишь конские всхрапывания да позвякивание упряжи и доспехов. Тысячи воинов всматривались во вражеские порядки и ждали команды к атаке. Отряд Милонега с тремя десятками лучников по команде князя вырвался из общего строя и поскакал вверх по холму, на врага. Лёгкую кавалерию, как обычно, использовали в качестве застрельщиков. Их мощные луки должны нанести урон врагу ещё до начала рукопашной схватки. При движении в гору скорость кони набирали медленно. В ушах небольшой звон, пот начал проступать на лбу, подшлемник намок изнутри, пар изо рта. «Вперёд! Быстрее!» Парни со свистом и гиканьем, безбожно матерясь, неслись на ряд сомкнутых щитов.
- Ааааа, немчура, твою маааать! Держите гостинцев!
Тетива наполовину натянута, стрела ждёт своего старта. Застрельщики притормозили саженей за тридцать до передних рядов ливонцев. Натянул тетиву, выстрел. Ещё. Выстрел.
«Да, это тебе не ополчение, вояки опытные, некоторые сюда после крестовых походов в Палестину, прибыли. Кони у многих закрыты кольчужной попоной, стальными намордниками и нагрудниками. Сами рыцари не только в кольчугах, многие в латах, в топфхельмах (закрытые горшкообразные шлемы), прикрылись белыми треугольными щитами – стрелы видимого урона им не нанесли».
- Стреляйте в лошадей, по глазам! – Десятник резко натянул лук и выпустил ещё одну, бронебойную. Рыцарская лошадь встала на дыбы и протяжно заржала - из глаза у неё торчало оперение стрелы. Немец прильнул к конской шее, пытаясь удержаться в седле, но та просела назад-набок и завалилась на снег, придавив ногу своему владельцу. Время почти остановилось. Сердце бухает в груди. Сознание Влада впитывает фразы, виды, ощущения, кажется, что оно чувствует всё происходящее намного острее сознания Милонега. Вот, показалось ли? Под шлемами ливонцев прошептали губы девиз атаки "Caelum denique!» (Наконец-то в рай!)" Клин железной «свиньи» тронулся с места, будто сходящий со стапелей массивный корабль. Десятник свистнул своим, прокричал: «Отходим!». Развернув коней и забросив щиты за спину, застрельщики поскакали назад, издалека примеряясь - между какими всадниками проехать вглубь строя своего полка.