Двигаясь под горку, отряд быстро набрал скорость и теперь перед строем своих тяжело вооружённых земляков тормозил, чтобы не задеть и не врезаться в кого-нибудь из них. Наконец, все лучники просочились через фронт и развернули коней. В это время, не успев толком восстановить строй, центральная часть боярских рядов тяжёлой кавалерии была смята остриём немецкой «великой свиньи». Пятак «кабаньей головы» состоял из восьми рыцарей, следующая шеренга была на два человека шире и так по нарастающей, до сорока с лишним шеренг в глубину строя. Такое построение имело свои преимущества: крепкие фланги – каждый ехавший сзади прикрывал сбоку едущего впереди; хорошую управляемость строя и высокую пробивную силу. И эта сила начала взламывать ряды новгородского полка как ледокол ледяное поле. Цвет новгородского боярства со своими отрядами (родными и слугами) оказался затоптанным. Рыцарская хоругвь как катком прошлась по сбитым с лошадей, живым ещё людям и вклинилась в ряды новгородской пехоты. Пешцы, орудуя копьями, рогатинами и топорами, сильно охладили пыл уверовавших, было, в скорую победу, крестоносцев. Конные дружинники князя Юрия постепенно были оттёрты в сторону левым флангом «свиньи», проникающей всё глубже в боевые порядки русских. Наконец заиграл княжий рог. Юрий отступил, собирая под своим флагом потерявших строй дружинников, выстраивая из них новые конные шеренги. Милонег крутил головой, лихорадочно искал своих. Наконец, увидел Лося в помятом шлеме, а потом и Лешего с Щеном.
- Остальные где? - прокричал десятник, занимая место в общем строю.
- Змея недавно видел, раздобыл где-то рогатину, бодался с немцем, - громко ответил Лось, стараясь перекричать грохот битвы.
- Может найдутся ещё, - выразил надежду Милонег, получая новое копьё от одного из княжеских оруженосцев.
- Постоим за Новгород и Святую Софию! – прозвучал боевой клич, и дружина ринулась в атаку.
Фланг «свиньи» ощерился копьями.
«Так их трудно взять, в плотных боевых порядках.»
Милонег нёсся со своей сотней на врага, выбирая себе конкретного противника.
«Вот этот щёголь, в красно-белом сюрко, набычившийся в топфхельме, закрывшийся белым щитом с чёрным крестом.»
Из-за спин рыцарей и оруженосцев навстречу сотне вылетела не самая многочисленная стая арбалетных болтов и стрел. Милонег закрылся щитом – без попаданий.
«Кто-то из наших вскрикнул справа. Видимо в лицо или шею. А этот, который напротив меня, ещё крепче сжимает копьё, упёрся в высокую луку своего седла и ожидает сшибки.»
Глава 46
Треск ломающихся копий и щитов с левого фланга, лязг доспехов, храп и топот лошадей, душераздирающие вскрики…сознание Влада просто плющилось от ощущений битвы. Милонег, тем временем, отбил щитом направленное ему в грудь копьё щёголя, и своим ударил немца в голову. Наконечник копья, не пробив металл, скользнул по шлему чуть ниже уровня глаз и ушёл за спину. Голова орденца, вместе со шлемом, мотнулась вбок и назад. Через пару мгновений Буян налетел грудью на рыцарского коня, опрокидывая его внутрь строя. Милонег перехватил уже копьё, чтобы добить контуженного щёголя ударом сверху, но оруженосцы последнего подсуетились: выбежали из соседнего глубинного ряда, выставив вперёд алебарды, и прикрыли господина. Десятнику пришлось сдать назад. Пока в этой фланговой стычке наблюдался паритет – примерно одинаковое число убитых и раненых со стороны рыцарей и дружинников. «Великая свинья», тем не менее, хоть и медленно, но продолжала углубляться в ряды новгородского полка. Ополченцам, в основном ремесленникам да подмастерьям, трудно было противостоять клину профессиональных воинов - не долго продержишься на острие атаки.
На флангах всего войска дело обстояло с точностью до наоборот. На правом, Довмонт со своей дружиной и псковским полком пошёл в наступление на отряд епископа дерптского Александра, в чём сильно преуспел. Закалённые в частых пограничных сражениях и стычках дружинники (в том числе литовцы Довмонта) опрокинули первые ряды дерптцев. Заядлый поединщик - Довмонт, пробился к рыцарю-епископу и поразил его копьём. Пал флаг командующего (Александр являлся по иерархии старшим ливонского войска). Псковичи рубились как сумасшедшие, теснили и теснили противника, пока тот не побежал. Теперь их уже было не удержать, весь отряд Довмонта погнался за бегущими. Дорога на Раковор была усеяна трупами дерптцев, ещё раз подтверждая истину средневековья – у отступающих потери в разы больше.
На левом фланге происходило похожее действо – князь Михаил с Константином и Ярополком поскакал на колыванцев, раковорцев и отряд местных ополченцев. Немецкий клин прошёл встречно-параллельным курсом. Тверской полк со своими помощниками (ростовским и ржевским) наскочил на датчан и эстов с напором, лишь немногим уступающим псковскому. Те так и не продвинулись вперёд для флангового прикрытия «свиньи». Постепенно взломав боевой строй подданных датского короля, русский левый фланг перешёл в наступление, которое переросло в преследование проигравших. Тем самым эти князья стяжали себе славу не меньшую, чем князья правофланговые (полки правой руки всегда были в фаворе). Правда, они преследовали свои, корыстные цели, без оглядок на общую.