Я говорил, что не произойди в тот момент чуда, я бы навсегда бросил писать.
Так же я говорил, что это не Дисней, чудес не бывает.
В тот момент я опускался на дно, медленно и необратимо, замкнутый в себе, но вот я почувствовал твердь дна ногами, и оттолкнулся.
Мне неожиданно очень сильно захотелось написать о том, что я чувствую, слова мелькали в голове, складывались в предложения, я дремал с ними, видел образы. А ещё я научился курить, достижение не из самых лучших, но это мне помогало. После первой затяжки в теле поселилась пустота, а затем переросло в привычку.
Ключ от ящика с листами и ноутбуком потерялся, пришлось сломать ящик и вытащить на свет причину всех моих бед. Обвинять себя было проще простого, когда ты действительно виноват. Вдруг стали понятны все оговорки Дианы, все эти красноречивые взгляды между ней и Олегом, на которые я не обращал внимания. Сходив до магазина, я снова напился, засыпая в пьяном бреду поймал себя на мысли, что так не может больше продолжаться.
На утро третьего дня, я скинул со стола всё лишнее, поставил стакан воды, блистер таблеток, ноутбук, стопку бумаги А4 и ответил на пропущенные от родителей.
Мать внутренним чутьём поняла, что произошло, вечером пришёл денежный перевод от отца, я был уже в порядке, на мониторе ровными рядами шли строки, строки моего романа. В кружке рядом сгрудилась рота сигаретных окурков, хотелось невыносимо есть, на часах было десять, заказал еды на дом.
Каждый день я с самого раннего утра садился за компьютер, набивая строку за строкой, главу за главой. Текст, витавший внутри меня, вдруг нашёл выход. Героев не пришлось придумывать, душевная боль накрыла меня плотным одеялом, из темноты сознания один за другим выходили персонажи, они представлялись, рассказывали о себе, а затем уходили.
Трансляция боли на бумагу, стала моей отдушиной. Печаль становилась слабее, я выплёскивал её концентрат на бумагу, очищая своё сердце заразы. На десятый день моя работа закончилась, когда я снова проснулся, то не сел за стол, просто оделся и пошёл гулять. Ещё вчера я поставил последнюю точку.
Так родилась моя первая повесть, которая носила название «Танец снежинок», она рассказывала о людях, о том, что все мы снежинки и что все мы растаем, нам остается только ценить тот миг, что образован природой, между небом и землёй. Не надо бояться падать, надо превратить падение в завораживающий танец, отдаться ему.
Первое, что я вынес из неё, падение неизбежно, а второе — падение повторится.
Я встретил Диану возле ректората, кто-то передал ей, что я приду забирать документы, наверно брат, накануне слышавший наш спор с родителями. Стоя в конце коридора, я услышал топот ног, повернувшись на звук увидел в конце рукотворного тоннеля её, она была растрёпана и громко дышала, даже с такого расстояния было слышно. Щёки зарумянились, девушка раскраснелась, сердце неожиданно кто-то сжал когтистой лапой. Хотелось обнять свою первую женщину, ту с которой был так близок, делил кров, постель, еду, мысли. Было желание простить ей всё, только чтобы остановить мгновение.
Но я знал, что это невозможно, нам предстоит упасть, чтобы потом подняться.
Ведь мы всего лишь снежинки.
Не знаю, что она увидела в моих глазах, но улыбка её потухла, а горячие слёзы под гнётом притяжения, прочертили две дорожки. Помню, как грустно улыбался и слушал её плачь, даже обнимал, затем купил ей стакан кофе и вручив его, поднял воротник уходя. Больше в университет я не возвращался, да и в родной город тоже.
Выбросив все контакты, я пустился в путешествие.
Я ходил на рыболовном траулере в Беренцевом море, затем совершил путешествие через океан, танцевал на Гавайских пляжах с местными красотками, купался в тихих фьордах Норвегии, видел тысячелетние ледники, курил вместе с хиппи в Канаде, искал женской ласки в Амстердаме. Завтракал на крыше здания в центре Парижа, веселился на слэмах самых крутых европейских диджеев.
Любил десятки женщин, растворяясь в них. Дрался в пабах, участвовал в сходках футбольных фанатов, пробовал тяжёлые наркотики.
Единственное, что объединяло все эти приключения, я о них писал.
Писал много, писал везде, учился в пути, перепрыгивал через препятствия.
Отправленная в издательство повесть «Танец снежинок» опубликовали, сначала небольшим тиражом, а затем посыпались допы, постоянно увеличиваясь. К моменту, когда я вернулся в родной дом, снежинки были переведены на пятнадцать языков, активно продавались за рубежом, так же меня дожидалась премия за лучший дебют в прозе.