— Однажды, когда я проводил опыты с животворящим Камнем Хорса и так увлекся, что ничего не видел вокруг, в магическое поле Камня затянуло душу молодого человека, погибшего неподалеку в горах. Конечно, мне следовало бы отпустить ее. Но в тот момент я слишком был занят своими опытами, не захотел прервать начавшийся процесс кристаллизации защитной оболочки Камня. Когда же опыт завершился, я сообразил, что заблудшая душа оказалась в силках. Освободить ее можно было лишь вдохнув в живое тело.» Отправившись в лес, я вскоре нашел птенца филина, вывалившегося из гнезда. Обе лапки у него были сломаны, так что жить ему оставалось недолго. Принес птенца домой и, применив Белую магию, вдохнул в него человеческую душу. Наутро я понял, какую непростительную глупость совершил. Птенчик, обретя человеческую жажду жизни, не сдох, а стал поправляться! J
Что мне было делать — свернуть ему шею? Так и остался он жить в Белом Замке под моим наблюдением и воспитанием. Вскоре проявились и некоторые иные последствия моего необдуманного поступка. Например, Филимон совершенно не старится! Его душа пребывает в том возрасте, в котором когда-то покинула принадлежащее ей тело. Более того, она способна в мгновение Ока принимать птичий облик или человеческий. Ты не раз видел, как Филька это проделывает. И это, в свою очередь, необычайно продлевает его жизнь. Ведь сейчас ему, поверишь ли, почти сто двадцать лет.
— Быть того не может!..
— В нашем поднебесном мире, мой мальчик, случаются вещи и более невероятные, чем столетние птице-человеки,— улыбнулся старик.— В общем, теперь ты понимаешь, что у нашего приятеля было достаточно времени, чтобы в совершенстве овладеть разнообразными боевыми искусствами. Не только ими, впрочем. Я обучил его кое-каким не слишком затейливым чародейским хитростям, и теперь он довольно ловко пользуется ими, отправляясь в разведку или по иным моим поручениям. Сдается мне, однако, что эти же навыки он частенько применяет и для иных целей: с девицами балует, стращает по ночам знать и простолюдинов. Разве за ним уследишь?!
Владий рассмеялся. Да, о шуточках Фильки он уже был наслышан. Тот сам любил о них рассказывать, в лицах живописуя испуг припозднившихся ночных прохожих или рискованное любопытство молоденьких женщин. Проделок у Фильки припасено было немало. «Вот бы их к ратным делам приспособить, а не к пустым забавам!» — подумал княжич и, хотя избегал докучать Белуну просьбами, на сей раз спросил:
— А к чародейскому искусству любой может приобщиться или для этого особый дар требуется?
— И дар врожденный, и учеба многотрудная, и склад души редкий, и дозволение богов, и еще очень-очень многое необходимо. Только на изучение первичных основ Белой магии уходят долгие годы. Для того же чтобы стать хорошим подмастерьем у подлинного чародея, иной человеческой жизни не хватит. Лишь те, кого боги удостаивают своей благосклонности, могут обрести новые жизненные силы, дабы без остатка посвятить их Великому Служению… Да ты, я вижу, расстроился? Ведь не собирался же ко мне в подмастерья идти?
— Нет, но… Я, конечно, о чести подобной и не мечтал, — смутился Владий. — Просто подумал, не могу ли я, как Филимон… Ну, если не совсем так, то перенять хотя бы некоторые из его хитростей…
— Вот ты о чем. Коли желание есть, почему бы не попробовать? Ученик ты прилежный, настойчивый, у тебя многое не хуже, чем у Фильки, должно получиться. Хватило бы только времени у нас, княжич… Что ж, завтра после полудня приходи в Звездную башню, проверим твои способности к чародейским наукам.
Так Владий стал учеником чародея. Белун сразу предупредил его, что ничего сверхъестественного княжич к своим врожденным способностям не добавит, а лишь разовьет те силы, которые скрытно присутствуют в нем, как и во многих других людях.
Например, умение становиться невидимым — что в нем загадочного? Ведь ты заметен только тогда, когда чем-то привлекаешь внимание. Но достаточно слиться с окружающей обстановкой, стать ее обыденной частью — и никто не обратит на тебя внимания. Конечно, в бою это сделать весьма трудно, однако возможно. Отвлеки внимание противника, заставь его на мгновение потерять тебя из виду и воспользуйся этим же мгновением в своих целях и с максимальной пользой. Как? Допустим, превратись в соседнее дерево. Скользни к нему, наклони ветку, чтобы она заслонила тебя и стала твоим продолжением, чтобы прожилки на ее листьях совпали с линиями твоих ладоней… После долгих, настойчивых упражнений научишься одинаково успешно принимать облик придорожного валуна, куста черемухи, любого подходящего по размерам предмета. Ну а для пущей надежности — шепни тайное слово, которое твоему противнику глаза затуманит. Важно понимать при этом, что тайное слово не само по себе действует, а лишь вместе с твоим умением.
Имеются приемы и посложнее, требующие знания особых свойств Времени и Пространства. Существуют замечательные трюки, основанные на гипнотических способностях человека. Некоторым особняком в этом ряду стоят секреты самовнушения и ускоренного восстановления сил… В общем, все в руках человека, чародейство же — лишь подспорье.
Княжич, внимая наставлениям Учителя, все острее чувствовал собственное несовершенство. Но это чувство не охлаждало его пыл, напротив, подстегивало, заставляло не щадить себя, без остатка вкладывая душу и тело в каждодневные занятия. И еще один раздражитель постоянно зудел в его сердце: недостаток времени. Как хотелось Владию удлинить дни — вдвое, втрое, в десять раз! Чтобы как можно больше сделать, познать, освоить. Чтобы уже будущим летом готовым быть, покинув гостеприимный Белый Замок, исполнить свою клятву — вернуть Синегорью отцову Правду и Совесть.
3. Наваждение
С наступлением зимы Владий стал меньше времени проводить вне стен Белого Замка. Хотя прогулки верхом на Лиходее по крутым горным склонам по-прежнему доставляли ему удовольствие и, кроме того, позволяли дополнительно поупражняться в боевом ремесле, обильные снегопады сделали прежние его маршруты почти непроходимыми. Волей-неволей пришлось ограничить себя ближайшими окрестностями замка.
Это ограничение вполне устраивало Филимона. Одной из его обязанностей, о которой Владий даже не догадывался, была охрана княжича. Белун опасался, что Климога и Арес не оставят своих попыток захватить или даже убить сына Светозора. Им теперь приблизительно известно, где находится княжич, следовательно, можно ожидать, что поблизости будут шастать тайные соглядатаи и отряды наемников. Случайная встреча в горах, удачно пущенная стрела или брошенный из-за скалы отравленный кинжал — всякое может произойти, если ненадолго забыть об осторожности.
Пока ничего подозрительного Филимон, почти постоянно сопровождавший Владия во время его предрассветных вылазок, ни разу еще не замечал: ни чужих следов на заснеженных склонах, ни дымка от походного костра, ни обломанных человеческой рукой веток. Поэтому он не обеспокоился, услышав перед рассветом тихое ржание Лиходея и скрип узкой тайной дверцы в дальних пределах Замка. Ясно ведь, что княжич просто вышел на свежий морозец раньше обычного. А раз и в конюшню не заглянул, значит, скоро вернется, волноваться нечего…
Но Филимон ошибался.
Не по своей воле княжич оказался за стенами Белого Замка в этот ранний час: сквозь крепкий предутренний сон прорвался к нему крик о помощи. Он вскинулся на постели, мгновенно пробудившись, но не сразу осознал услышанное. Быстро одеваясь, старался сообразить, откуда доносились крики и почему они никого в Замке не встревожили. И вдруг болью в сердце резануло: это же голос Лерии!
Умом понимал, что быть такого не может. Но словно темный дурман обволакивал сознание, и только одна мысль пульсировала в нем: здесь она, здесь! Зовет, плачет!.. Как и зачем тут оказалась, почему бродит вокруг Замка, отчего голос ее кажется таким странным? Эти вопросы, скользнув мимолетно, были вновь заслонены отчаянным женским воплем. И больше Владий уже ни о чем не думал, не рассуждал. Опрометью из горницы бросился — спасать.