На мгновение лучник, не ожидавший такого приказа, растерялся. Большая крылатая тень ринулась с высоты. Его рука дрогнула, и стрела пролетела мимо княжича. В лунном свете беззвучной молнией сверкнул нож. Захлебываясь кровью, стражник рухнул на землю. Владигор шагнул к убитому, вытащил свой нож из его горла, обтер лезвие пучком травы и сказал:
— Его наверняка слышали и другие. Нам нечего больше скрываться, готовьтесь к бою.
В подтверждение этих слов распахнулись ворота, ведущие к дому. За ними со смоляными факелами в руках стояли люди Протаса. Владигор быстро прикинул силы противника — дюжина против троих. Пока. Атаман не знает о летающем над их головами Филимоне, однако и то, сколько разбойников вскоре сбегутся сюда на зов атамана, тоже неизвестно. Так нужно ли дожидаться?
— Вперед! — воскликнул княжич, выхватывая меч, и первым бросился к воротам.
Люди во дворе, хотя и не были готовы к нападению, отступать под защиту крепких стен не собирались. Да и кого бояться, если нападающих всего трое, причем один из них карлик! Над таким воинством лишь посмеяться можно.
Но им стало совсем не до смеха, когда Владигор в мгновение ока сразил двоих, а еще одного достал меч Ждана. Чуча тоже не стоял без дела: используя свой малый рост, он нырнул под выставленное копье своего противника и воткнул кинжал в его незащищенный живот.
Что главный в этой троице Владигор, разбойники сразу поняли и кинулись к нему, стараясь оттеснить от друзей. Им удалось это сделать, поплатившись жизнью еще одного из своих. Сразу пятеро или шестеро окружили княжича и вынудили его перейти к обороне. Парируя удары, Владигор крутился как ветряная мельница под натиском бури. Разбойники никак не ожидали встретить столь высокую боевую выучку у совсем еще молодого парня. Им пришлось поумерить свой пыл, дабы не оказаться разрубленными на куски.
В это время Ждан и Чуча успешно дрались с двумя телохранителями атамана, прикрывающими подступы к крыльцу. Сам же Протас предпочитал наблюдать за боем, не высовываясь из дома. Лицо его, искаженное ненавистью и злобой, хорошо было видно в окне, поскольку изнутри комнату ярко освещали свечи. Княжич, отбиваясь от наседавших громил, пару раз мог улучить момент, чтобы метнуть кинжал в эту физиономию. Но не стал этого делать. Он хотел сойтись с атаманом в честном поединке— меч на меч, нож на нож.
Правда, атаман такого желания, судя по всему, не испытывал. Сообразив, что схватка во дворе излишне затягивается и ее исход сейчас трудно предугадать, он послал своим людям подмогу — еще четверых, последних (не считая Горбача), которые оставались в доме. И сделал он это вовремя: обливаясь кровью, рухнули возле крыльца два его телохранителя, сраженные Жданом и внезапно появившимся Филимоном.
Человек-птица, слетевший с небес в колеблющемся свете разбросанных по двору факелов, поверг разбойников в ужас. Иные из них, завопив, побросали оружие и бросились врассыпную. А те, чьи нервы покрепче были, дрались уже без прежней уверенности и не могли противостоять княжичу и его друзьям. Высланная Протасом подмога не улучшила положения разбойников. Вскоре оставшиеся в живых люди Протаса оказались прижатыми к крыльцу. Отчаянно отбиваясь, они попытались отступить в избу. Тщетно! Протас запер дверь, лишив их и этой возможности найти спасение.
Отчаянно ругаясь и проклиная атамана-предателя, они сдались на милость победителя. Разгоряченный, еле сдерживающий себя Ждан к милосердию не был расположен. Если бы не резкий окрик Владигора, он не стал бы церемониться с защитниками Протаса, а прирезал бы всех пятерых, как свиней. Еще и трусы к тому же — поспешили разоружиться, хотя их на одного человека больше!
— Так что с ними делать? — спросил он княжича, нехотя опуская окровавленный меч.
— Гони на все четыре стороны,— ответил Владигор.
— И этих туда же отправим? — поинтересовался Чуча, глянув ему за спину.
Владигор быстро обернулся. В распахнутых воротах молча стояла толпа вооруженных людей. Похоже, собрались все обитатели становища… Но враждебности они не проявляли, мечи и ножи к бою не вскидывали.
Княжич демонстративно вложил меч в ножны и сделал несколько решительных шагов навстречу толпе.
— Вы пришли, чтобы узреть мое поражение или мою победу? — громко спросил он.
Ответом было растерянное молчание. Никто не решался отвечать от имени всей ватаги.
— Что ж, не буду обманывать ваших ожиданий. Тем более что явился сюда не для того, чтобы проливать кровь охранников Протаса. Я хотел раз и навсегда отбить у него желание предательски нападать на сына Светозора, прячась за чужие спины и скрывая свои грязные планы от вольной ватаги. Если сомневаетесь в том, что Протас замыслил сегодня же повязать меня и продать Климоге, спросите его людей. Надеюсь, сейчас они не станут врать и выкручиваться…
Филимон и Чуча вытолкали уцелевших охранников к толпе. Понурив головы, те вразнобой подтвердили слова Владигора.
— Думаешь, ватага сомневалась в подлости Протаса? — вполголоса спросил у княжича Ждан. — Они пришли, чтобы удостовериться в твоей силе и власти, князь. Им Тарасик, видать, все уже рассказал.
Владигор согласно кивнул.
— Да вот незадача, братцы,— язвительно усмехнувшись, вновь обратился он к толпе.— Не хочет Протас с полатей слезать! Заперся в избе, будто баба какая, и носа не кажет. Что делать будем? Я-то обычаи разбойничьи не запамятовал, как видите. Кто бы предательство своих ни замыслил, хоть сам атаман, должен на ватажный суд предстать. Либо с обвинителем своим в честном бою сойтись. Верно говорю?
Лишь одна неточность была в рассуждениях княжича: Протас имел полное право не признавать его членом разбойной ватаги, поскольку четыре года назад он сбежал из нее. Значит, и желание продать объявившегося вдруг беглеца князю Климоге не считалось очевидным предательством.
Но в подобные тонкости, как и надеялся Владигор, толпа вникать не собиралась. Сомнения разбойников мог разрешить теперь лишь поединок жестокого, всем опостылевшего атамана и этого юноши, в котором многие готовы были признать законного правителя Синегорья.
После слов Владигора по толпе прокатился неясный ропот. Отдельные фразы наиболее ретивых вольников, донесшиеся до слуха друзей, не предвещали Протасу ничего хорошего:
— А чего канителиться? Вышибить дверь — и вся недолга!
— В окошки факелов напихать — сам выскочит!..
— В избе ли он? Может, сбежал давно.
— Куда денется! Коли сбежит, значит, вдвойне виноват…
— Ну, чего стоять-то? Надо вытаскивать Протаса на круг, пусть бьются, как обычаем нашим положено. .
Ни поджигать избу, ни вламываться в нее не понадобилось. Дверь сама распахнулась, и на порог вышел Горбач. Пробежав острыми глазками по столпившейся У ворот ватаге, он торопливо спустился с крыльца и подошел к Владигору.
— Я отговаривал Протаса идти против тебя, клянусь Белесом! Но ты знаешь его норов — ничего не желает слушать.
— Знаю, Горбач, знаю. И повторяю: зла на тебя не держу,— поморщившись, сказал княжич. Нервные, поспешные оправдания Горбача вызвали в нем неприязненные чувства. — Где он? Неужто сбежал?
— Нет, куда ему теперь? Сейчас выйдет. Когда ватагу увидел, сразу понял, чего люди хотят… Но ты, княжич, с ним поосторожней будь. Он рубака крепкий, опытный, один троих осилить может. Справишься?
В голосе Горбача слышалась неподдельная тревога.Владигор понимал причину этой озабоченности. Если Протас верх возьмет, вряд ли простит своему бывшему соратнику сегодняшние метания.
Вновь с треском распахнулась дверь, едва не сорвавшись с петель от сильного удара. Тяжелой поступью разъяренного быка на крыльцо вышел атаман Протас. Стало понятно, почему он задержался в доме: один вид его должен был наводить страх на противника.
Облаченный в кельтские доспехи, с наброшенной на плечи волчьей шкурой, в шлеме, увенчанном волчьей же головой, он произвел должное впечатление на свою ватагу. Но не на Владигора, который видывал врагов и пострашнее. Лицо Протаса было скрыто под маской из шкуры болотной крысы. В прорезях злобным огнем и жаждой крови пылали угли черных глаз. Вооружение атамана составляли тяжелый палаш с длинным прямым клинком и кистень, железный шар которого был утыкан шипами. Впрочем, как догадывался Владигор, где-нибудь под одеждой наверняка припрятан кинжал, а в голенище — нож.