Если дружинная сотня сейчас под замком, то обещанной подмоги ждать не приходится. Значит, нужно продолжать намеченное — любыми путями пробираться к Поречным воротам, чтобы открыть их для сотни Горбача. Но подземный туннель будет затоплен… Вести отряд задворками, надеясь, что каким-то чудом удастся избежать преждевременной схватки с борейцами? Однако три десятка воинов — не три стручка гороха, за пояс не спрячешь. А вот если…
Владигор пристально посмотрел на бывшего телохранителя и спросил:
— Знаешь, куда дружинные клинки спрятали?
— Да чего их особо прятать,— пожал плечами Устин. — В оружейку снесли, там и бросили. Это рядом с дружинным домом. Сотня, мол, все равно под стражей — не дотянется.
— Большая стража?
— Дюжины полторы,— сказал Устин, но сразу поправился: — К ночи столько было, а сколько сейчас — яе знаю. Как проведали, кто язык распустил, меня тут же и повязали.
— Ладно, Устин, — решился Владигор, — коли не соврал и сделаешь что велю, твои грехи прощены будут.
— Побей меня гром, ежели обманул хоть словечком! — с жаром ответил тот и бухнулся на колени.— Приказывай, князь, в огонь за тебя кинусь!
Владигор, так и не привыкший к подобным изъявлениям благодарности, поморщился. Потом украдкой вздохнул, вспоминая, что еще отец долго и безуспешно боролся с унизительным раболепием своих подданных…
Он жестом подозвал Кудлатого Зуя, самого тертого мужика из своего отряда, и сказал:
— Даю тебе половину людей. Через окошко выберетесь на княжеский двор, там нынче никого нет.
Оттуда Устий проведет вас к Дружинному дому. Если что неладное от него почуешь — заруби, как змеюгу ядовитую.
Кудлатый осклабился:
— Ну, это мы запросто!..
— Однако не больно-то горячись, а сперва думай,— уточнил Владигор, зная вспыльчивый характер ватажника, и продолжил: — Стражников постарайтесь перебить без лишнего шума. Затем поможете вернуть дружинникам мечи, а там уж на главные ворота пойдете. Все понятно?
— Яснее ясного, князь. Да только ты как же? Маловато бойцов у тебя остается для Перечных ворот.
— А я себе лучших возьму, — отшутился Владигор, прекрасно понимая, что скоро ему будет совсем не до шуток.
Борейцам было явно не по себе. Многие из них уже знали, какая жуть прячется в небольших, но тяжелых бочонках, загодя принесенных в Надвратную башню слугами Ареса. Видели они, как вчера эта жуть людей косила на Ладорском холме,— даже кованые латы не спасали! А теперь им ведено брать смертоносные бочонки и самим — голыми руками! — метать их в бунтовщиков, осаждающих крепость.
Однако с Аресом не поспоришь. Десяток плечистых латников, нерешительно встав у края Надвратной башни, взяли по бочонку и, услышав команду «Кидай!», разом швырнули их вниз.
Арес быстро произнес какие-то непонятные слова — и тут же раздался сильный грохот. Едва он затих, латники с опаской выглянули за башенные зубцы и попытались оценить урон, понесенный бунтовщиками.
Да, огненные «снаряды» крепко вмазали синегорской голытьбе. Больше половины их самодельных щитов было разбито, меж дымящихся обломков и кусков рогожи валялись трупы, кое-кто с дикими воплями спасался бегством… Но все же у бунтовщиков оставалось достаточно сил и глупого упрямства, чтобы, заслонясь уцелевшими щитами, продолжить безрассудные попытки ворваться в Ладор. Меднолобые «быки» вновь задубасили в крепостные ворота…
— Эй, смотрите! — крикнул один из латников. — К ним подмога скачет!
Так и есть: примерно полсотни всадников с громким свистом и улюлюканьем выскочили из Ладейной рощи, и столько же пеших следом за ними рассыпались по склону холма. Арес удивился — что они задумали на сей раз? И сколько еще голодранцев скрывается за деревьями? Но особо размышлять по этому поводу ему было некогда. Пусть с ними лучники разбираются.
Черный колдун не догадывался, что отчаянный Ждан повел в бой свою вторую— и последнюю — сотню, надеясь внезапной атакой отвлечь на себя удары борейцев, дать время синегорским лучникам подобраться поближе к Надвратной башне. Тогда, может быть, удастся хоть немного облегчить положение собратьев, гибнущих у крепостных ворот…
Раздосадованный настырностью бунтовщиков, Арес злобно выругался и, сверкнув глазами, велел борейцам взять новые бочонки.
Колдун чувствовал, что должен спешить. Его не покидало тревожное ощущение близкой опасности. Оно возникло незадолго до полудня, когда сброд Владигора еще отсиживался в своих берлогах. Но уже тогда Аресу вдруг показалось, что черная магическая сеть, надежно опутывающая Ладорскую крепость, где-то дала слабину. Дальше — больше. Неожиданно ему почудилось, будто каменная кладка стены дрогнула под ногами… После этого в груди возникла острая боль, значение которой ему было предельно ясно. Сеть прорвана. Но где и кем? Он не знал ответа. Неведенье усиливало страх, боль в груди не давала возможности сосредоточиться, торопливость приводила к ошибкам.
А черная сеть продолжала трещать и рваться, словно сам великан Ладорий, восстав из мертвых, раздирал ее на клочки…
Аресу нестерпимо хотелось обратиться за помощью к своему Господину. Но разве мог он удалиться в колдовскую обитель, когда в разгаре битва у крепостных ворот? Бездарному и вконец опустившемуся Климоге ничего нельзя доверить. За последнее время он полностью утратил способность к самостоятельным действиям, без указки «любимого советника» шагу не ступит. Поэтому пришлось с утра запереть его в княжеских палатах: пусть себе медовуху лакает и предается мечтаниям о сладостной ночи с Любавой, лишь бы под ногами не путался!
И на сотника Дигура, заменившего убитого в слободке Кугдиса (вот надежный воевода был!), уповать в этом деле нельзя. Борейцы не признают его командиром, считают трусом и лизоблюдом. Они правы, конечно, другого нужно было сотником назначать, да сейчас-то что делать?
Одно остается — поскорее разбить бунтующих смердов, хотя бы от главных ворот отбросить, а затем уж в обитель спешить. Господина звать на подмогу-
Колдун вдруг сообразил, что, погрузившись в тяжкие раздумья, он совершенно перестал командовать боем. Латники давно ждут приказа, а княжий советник почему-то молчит, уставясь в трещинку на каменной стене.
Арес тряхнул головой, прогоняя обрывки беспокойных мыслей, и торопливо рявкнул:
— Чего ждете? Кидай!
Уверенный в беспрекословном выполнении своего приказа, он тут же произнес заклинание, вызывающее огонь внутри «снарядов». Он не видел, что самый крайний из латников, сраженный синегорской стрелой, упал на колени и выронил бочонок на пол. Два взрыва прогремели одновременно — над головами мятежников и под ногами борейцев!
Все, кто находился на верхней площадке Надвратной башни, были мгновенно иссечены железом и ядовитыми зубами нечисти. Они даже не успели понять, что случилось, — смерть была нелепой и быстрой.
И только Черный колдун, перед началом сражения создавший вокруг себя невидимый защитный кокон, почти не пострадал. Его лишь отбросило к стене, сильно ударив о камни и обрызгав чужой кровью…
Придя в сознание, он увидел склонившееся над ним лицо перепуганного сотника Дигура. Тот что-то говорил, беззвучно, как рыба, разевая рот. Наконец звуки стали проникать сквозь плотную пелену звенящей пустоты, и Арес смог разобрать слова борейца:
— Измена в крепости!.. Дружинники напали сзади… Сейчас ворота…
Арес глухо застонал от ярости. Как смогли они выйти на волю? И куда стража смотрела?! Ну все, хватит цацкаться с ладорскими ублюдками. Дружинники, смерды, купчишки, подмастерья, старики, бабы, девки — все они одного поля ягоды, всех давно пора под корень рубить!
— Трубача на площадь! — взревел колдун.— Пусть немедленно трубит общий сбор. Давить, резать, душить без всякой пощады! — Он посмотрел на трясущегося Дигура и добавил уже спокойнее:
— Не дрожи, вояка. Дружинников едва ли сотня наберется, твоих борейцев впятеро больше. Главное, не теряй времени и не слюнтяйничай. Быстро управишься — воеводой сделаю, промедлишь — посажу на кол. Действуй!