С организацией музея было связано и приглашение в Оренбург молодого дерптского ученого Александра Лемана, в 1837 г. сопровождавшего академика К.М. Бэра в экспедиции на Новую Землю. В.И. Даль знал его еще мальчиком в Дерпте и, несомненно, по его совету В.А. Перовский послал Леману приглашение в Оренбург, предложив заняться естественно-научным описанием Южного Урала и устройством Музея естественных произведений Оренбургского края.
В 1837-1838 гг. началось знакомство и установилась переписка В.И. Даля еще с одним академиком - знаменитым востоковедом Х.Д. Френом. В их письмах обсуждались вопросы, связанные с приобретением восточных монет и рукописей, которые должны были пополнить коллекции Академии наук. Так, в письме от 1 мая 1838 г. Даль сообщил, что ему удалось купить у бухарцев превосходный экземпляр чрезвычайно интересной рукописи хивинского историка XVII в. Абу-л-Гази Бахадур-хана “Родословная тюрок”. Эта ценная находка, переданная им в Академию наук, особо отмечалась в научной печати. Исследованием рукописи занялся крупный востоковед П.И. Демезон, служивший в Оренбурге до 1835 г.; позднее он издал текст этого сочинения вместе с французским переводом.
Среди дел, которыми В.И. Даль активно занимался в то время, была и подготовка к Аральской научной экспедиции, как следует из архивных документов[70 ГАОО, ф. 6, оп. 10, № 4632, л. 92 об.], он получил значительную сумму на строительство лодок для нее. 23 марта 1838 г. он сообщал академику Брандту, что у экспедиции “есть шанс” и “здесь все собрано в дорогу”. “Между прочим, - писал он, - я построил две большие лодки, которые следует одну за другой разобрать и транспортировать; они также должны быть взяты с собой. Каждая лодка имеет примерно 35 футов длины, 12 весел и парус. Короче, за приготовлениями дело не станет, если только хивинцы не устроят штуки и не задержат еще дольше пленных или дело затянут и отложат. Последнее, однако, невозможно; напротив, мы надеемся довольно твердо закончить все летом 1838 года”[71 ПФА РАН.].
Но эти предположения не оправдались, отношения с Хивой осложнились. Задержание купцов не привело к ожидаемому результату, так как хан, который поначалу был готов освободить всех пленных, стал медлить, изворачиваться и ограничился присылкой немногих, преимущественно стариков, а похищение людей с Каспийского моря и пограничной линии не прекратилось. Поэтому Аральская экспедиция была отложена на 1839 г.
Летом 1838 г. В.И. Даля постигло страшное горе - умерла его жена Юлия Егоровна. После рождения в феврале 1838 г. дочери, которую тоже назвали Юлией, она не переставала болеть и в конце июня скончалась.
В.И. Даль. Рисунок неизвестного художника
Из писем Даля сестре видно, что сначала ничто не предвещало беды. Он писал ей 27 февраля:
“Не забыть бы сказать, что у меня 22 февраля родилась дочь, кажется, будут звать ее Ольга и Софья. Первое имя от меня, второе от крестного отца. Жена здорова и весела; я продержал ее неделю в постели, а сегодня она встала. Ребенок тоже здоров”.
В этом письме есть лишь слабое предчувствие беды: Даль пишет, что боится какой бы то ни было перемены в своей жизни, так как “она, кажется, не может быть к лучшему, потому что все и так уже хорошо”. Но из следующего письма, написанного 9 июня[72 Там же.], почти накануне семейной трагедии, видно, что Юлия Егоровна болеет долго и тяжело. Болезнь ее, по словам Даля, загадочная, тяжкая. “Всякий день собираются у меня, - пишет он, - все четыре медика здешние и советуются; я не мог сам собою ни на что решиться. Вероятно, омеопатия пособила бы ей, как и помогла удивительным образом сестре, но у меня голова и сердце были не на месте, я ничего не мог делать, а притом еще и посторонние люди сбивали меня со всех сторон пересудами своими и я передал больную во власть и волю другим”.
Кончина жены, несмотря на ее долгую болезнь, все же была для Даля неожиданностью. Он тяжело переживал случившееся. Опорой для него стала мать, которая полностью взяла на себя заботу о двух осиротевших детях. Его поддерживало сочувствие окружающих, в том числе В.А. Перовского: “Не стану говорить вам, сколько тронуло меня горестное, хотя и не совсем неожиданное известие; я покойницу любил как сестру, а вас люблю как друга, и потому вдвойне чувствую вашу потерю. - Я думал бы, что вы сделали бы хорошо, если бы переехали теперь на житье сюда с Арсланом. Вам, ему и женщине при нем готова особая квартира; здесь были бы вы совершенно свободны и мне кажется, что во всех отношениях было бы вам лучше? - Душевно жалею, что в последнюю поездку мою не удалось мне еще раз ее видеть”[73 ИРЛИ.].