Нессельроде пишет далее, что поскольку наши войска вернулись, не дойдя до Хивы, откуда вступить в сношения с бухарским эмиром было бы “легко и весьма бы даже кстати”, то теперь следует найти иной путь. Ссылаясь на волю императора, он предлагает Перовскому повторно отправить в Бухару геологическую миссию капитана Ковалевского и поручить ему объяснить хану словесно, что единственная цель русской экспедиции - Хива, что испытав все меры убеждения, правительство оказалось вынуждено употребить силу оружия для наказания и усмирения хивинцев, чтобы обеспечить торговые пути с Бухарой и прочими азиатскими странами, что поход на Хиву не имеет ничего общего с экспедицией англичан в Афганистан, что Россия не принимала решительно никакого участия в политических переворотах, происшедших там в последнее время, что между Россией и Англией существуют мир и доброе согласие и что, следовательно, всякие слухи, несообразные с настоящими объяснениями, должны быть признаваемы несправедливыми[92 Там же, л. 2 об.-З.].
Резолюция Перовского от 22 апреля гласит: “Отвечать, что по настоящим нашим отношениям к Хиве я нахожу непреодолимые препятствия (объяснить их) к посылке с безопасностью в Бухару Ковалевского и всякого другого русского чиновника; а потому не признает ли г. Нессельроде полезным, чтобы я вступил с бухарским ханом в письменное сношение и объяснил ему все, что предполагалось поручить сказать чрез Ковалевского”[93 Там же, л. 1.].
Далем написан черновик ответного письма, датированного 23 апреля[94 Там же, л. 7-7 об.]. В соответствии с резолюцией Даль описывает непреодолимые препятствия, не позволяющие выполнить предложение Нессельроде: “При нынешних отношениях наших к Хиве я не вижу возможности отправить г. Ковалевского или вообще какого бы ни было русского без явной опасности в Бохару; бохарские караваны не могут миновать занимаемых постоянно хивинцами переправ на реке Сыре, да и не осмелятся обойти их, если бы была на то возможность, из опасения подвергнуть весь караван разграблению; поэтому посланный от нас чиновник не мог бы миновать рук хивинцев и участь его в таком случае была бы более, чем сомнительна. Полагая, что нет никакой нужды подвергать для этого кого-либо явной опасности, я, с другой стороны, думаю, что все сообщенное мне Вами, милостивый государь, может быть передано эмиру бухарскому на письме...”[95 Там же, л. 7-7 об.].
Рукой Даля написан и черновик письма Перовского к Нессельроде от 14 мая 1840 г., в котором приводятся некоторые сведения о пограничных делах. Наряду с сообщениями о судьбе торговых караванов, вышедших в Бухару из Оренбурга и Троицка, о волнениях в казахской степи, здесь есть существенное замечание: “Вообще, не должно ожидать ныне в степи большого спокойствия до окончания дел с Хивой; естественно, что кочевые племена, находящиеся между враждующими сторонами, будут более или менее участвовать во взаимной вражде этой до решительного переворота”[96 Там же, л. 17-18.].
Джеймс Аббот. Рисунок А.И. Лемана (1840 г.)
В другом письме, написанном почерком В.Й. Даля и датированном 20 мая, вице-канцлеру сообщается о бесчинствах казахов Адаевского рода (угоне скота у соседних племен, нападениях на казаков и рыбаков, сожжении судов, затертых льдом и т.д.) и успешном карательном походе против них[97 Там же, л. 19-20 об.].