Академики были, таким образом, вынуждены вновь заняться подготовкой к экспедиции. На заседаниях специально созданной комиссии обсуждалась программа работ, которая требовала изменений, так как из летней экспедиция превратилась в зимнюю и, следовательно, будет проходить в других условиях. Поэтому, например, вместо ботаника и зоолога в ее состав нужно включить геолога. Предполагалось и участие в ней ориенталиста. Рассматривался вопрос и о маршруте экспедиции[102 Там же, л. 43-45, 51-61 об.]. Но академикам сообщили, что маршрут не определен, но предоставлен ближайшему рассмотрению оренбургского военного губернатора, и что по примерно полагаемому сроку экспедиции возможно будет воспользоваться на берегах Арала весенним временем[103 Там же, л. 46-46 об.], другими словами, путешествие, начавшись осенью, могло продлиться до весны.
Академик К.М. Бэр, которому комиссия поручила составить доклад, отправил 15 июня 1839 г. конфиденциальное письмо В.И. Далю [219], адрес которого он узнал у академика Х.Д. Френа. Таким образом, прославленный ученый не сомневался, что Даль был душой всего предприятия и существенно влиял на разработку программы экспедиции. Бэр пишет, что сам принял бы в ней участие, “если бы был уверен, что хотят совершить нечто дельное и прочное, что хотят получить ответ на вопросы, которые ученый мир уже поставил, но не мог разрешить из-за отсутствия основательного исследования на местах” [Там же, с. 30]. На этот счет у него были серьезные сомнения.
Прежде всего академик жалуется на неясность в планах и сроках экспедиции, на постоянный перенос этих сроков. “Вы знаете, - пишет Бэр, - что Академии было давно поручено организовать научную экспедицию на Аральское озеро и что позднее вся экспедиция была отменена. В апреле этого года мы вновь получили сообщение, что экспедиция состоится и Академии можно к ней готовиться. Однако, поскольку нам было официально указано, что эта экспедиция должна отправиться в начале весны, Академия от всего отказалась в уверенности, что теперь уже поздно. Затем нам было сообщено, что экспедиция отправится в ноябре. При таких обстоятельствах казалось очевидным, что все должно быть приготовлено для зимнего путешествия. Ботаник был отпущен; пригласили зоолога, обладающего знаниями геогнозии. Выяснилось, что экспедиция должна будет провести на Аральском озере еще и весну” [Там же, с. 30-31].
Далее Бэр указывает на недостатки в предлагаемом плане экспедиции и перечисляет проблемы, которые, по его мнению, она должна решить: “Вопросы о прежнем течении Окса и о предполагаемом впадении западного рукава в Каспийское море, вообще проблема прежнего отношения Аральского озера к Каспийскому морю, исследование отношения Устюрта к горам, которые можно рассматривать как последние отроги Урала, короче говоря, следует не ограничиваться восточным побережьем Аральского озера, но проникнуть на запад; разумеется, примут во внимание весь исторический материал, который попадется” [Там же, с. 31].
“То, что генерал-адъютант и военный губернатор Перовский, - продолжает Бэр, - позаботится о том, чтобы каким-то образом поддержать это предприятие и обеспечить ему возможно больший успех, не вызывает никакого сомнения, судя по всеобщим отзывам об этом ученом и дальновидном человеке” [Там же]. Однако он просит Даля сообщить о его личном отношении к предлагаемому плану. “Вот что я хотел бы знать, - пишет он, - считаете ли Вы вероятным, что может быть оказано необходимое содействие для того, чтобы академическая экспедиция отправилась от южной оконечности Арала вдоль предполагаемого русла Окса или вдоль чинка, или раздельно, в зависимости от обстоятельств и потребности? Есть надежда, что удастся снарядить еще одну экспедицию в сторону, по крайней мере к южной оконечности Мугоджарских гор и к северному краю Усть-Урта (конечно, лучше всего до Мертвой губы)? И наконец, возможно ли, чтобы первая часть экспедиции вышла из Оренбурга только в феврале? Во-первых, в покрытой снегом степи, пожалуй, нечего делать, а во-вторых, по крайней мере моя особа тяжело перенесла бы пребывание зимой в открытой степи и совсем без пользы мерзла бы там” [Там же].
Петербургские академики, конечно, не представляли реального положения дел в районе Аральского моря и опасностей, грозивших участникам экспедиции. Интересуясь только научной стороной дела, они не понимали осторожности Перовского, который колебался относительно проведения исследований на Устюрте, т.е. в непосредственной близости от хивинских владений.
Поскольку в последнем плане экспедиции еще не было окончательного маршрута. Бэр считал возможным внести в него дополнения. “Я предложил бы, - настаивал он, - кроме экспедиции, выходящей из Оренбурга, держать в готовности на Каспийском море корабль, с которого после прохождения сухопутной экспедиции можно было бы легко проникнуть в северный или южный край Усть- Урта. Тогда я сначала поехал бы в Оренбург, от Оренбурга в Сергиевск, а оттуда, в зависимости от того, будет ли сухопутная экспедиция продвигаться медленно или быстро, о чем я узнал бы в Оренбурге, направился бы к северному или южному краю Усть-Урта” [Там же, с. 32].