Можно предположить, что именно поэтому жене Крючкова была присуща в семейной жизни некоторая неуравновешенность и вспыльчивость, к которой, впрочем, Владимир Александрович относился вполне терпимо, с пониманием. Изредка возникавшие на этой почве недоразумения были ничтожны по сравнению с его огромной, поистине беззаветной любовью к супруге и безграничной преданностью ей. (Заметим, что на долю Екатерины Петровны выпали и другие нелёгкие испытания. Участник Великой Отечественной войны, она находилась на фронте с февраля 1943-го по май 1945 года и завершила свой боевой путь под Берлином. Вместе с мужем в 1956 году в Будапеште пережила тяжелейший период развития венгерских событий, когда в непосредственной близости от советского посольства шла «охота» на коммунистов, которых линчевали прямо на улицах. Такое не забывается и бесследно не проходит…)
К счастью, дети не восприняли негативных черт характера отца — видно, слишком велико было их отторжение, внутреннее неприятие. Зато от матери, которая имела хороший голос и слух, пела в церкви, прекрасно исполняла арии из опер и старинные романсы, много читала, — все они унаследовали разносторонние способности. «Мама, — читаем мы в книге воспоминаний И. П. Красильниковой, — стремилась дать нам всё, что возможно и для общего образования, и для развития эстетического вкуса, и для привития нравственных устоев, и ожидала от нас многого».
И. П. Красильникова стала профессором в области кардиологии и приобрела в Волгограде известность как прекрасный специалист. Дело прошлое и, надеемся, не затрагивает чести бывших кремлёвских эскулапов, но по рекомендации В. А. Крючкова она несколько раз негласно консультировала Ю. В. Андропова.
Не была обижена способностями и Екатерина Петровна, которая окончила педагогический институт и стала преподавать в школе русский язык и литературу. Для нас важно одно её качество, подмеченное сестрой (и, кстати, не только ею):
«Сестра, проникшись взглядами мамы, несмотря на некоторые врождённые качества характера (вспыльчивость, обидчивость и гордость, вплоть до гордыни), на всю жизнь осталась высоконравственным человеком с устойчивыми убеждениями и верностью своим идеалам. Так, раз приняв коммунистическую идеологию, она от неё не только не отступила, но, напротив, тем яростнее её отстаивала, чем больше появлялось доказательств её несостоятельности. Более того, вера её за годы краха коммунистических идей стала носить какой-то истовый характер. Она крушила в ней многое, даже родственные связи. С горечью приходится констатировать её охлаждение ко мне и моей семье за критическое отношение к тому, что для неё оказалось свято. И это несмотря на недюжинный ум, наблюдательность и образование. Её несгибаемость, я думаю, тоже от мамы»[30].
Не будем говорить о том, что слова И. П. Красильниковой о несостоятельности и крахе коммунистических идей принадлежат человеку либеральных убеждений, имеющему к тому же весьма поверхностное представление о предмете. Не имеют они ровным счётом никакого отношения и к тому, что произошло с советской властью и Советским Союзом. Заметим только, что разгул либерализма в экономике и политике в 1990-е годы Красильниковой, человеку честному, на многое раскрыл глаза и заметно отразился на её «демократическом» мышлении. Приведём ещё одну выдержку из той же книги:
«Вернусь к разговору о привилегиях партийных деятелей… Если сравнить те, как они говорили, законные привилегии с теми, которые создали себе теперешние правители, окажется, что те, прежние, кто их имел, были такими же, если не нищими, то бедными, как и весь народ… И всё же, считая себя убеждённой демократкой и обманутой (имеется в виду обманутой российскими «демократами». — А. Ж.), как и все, хочу сказать, что те — прежние — были честнее. В меру своих возможностей они хотели быть справедливыми, пусть в своём понимании. Хотели всё же быть полезными обществу, тоже в своём понимании. Но у людей, отчаявшихся в своих невзгодах, были хоть какие-то возможности найти в партийных организациях сочувствие и понимание. Там же и вершился суд — скорый, но иногда и правый»[31]. Комментировать не будем.
Коснувшись родословной жены В. А. Крючкова, мы бы хотели обратить внимание читателя на два обстоятельства.
Первое. Мы видим, что среди ближайших родственников Крючкова были люди совершенно разных взглядов, что никак не сказывалось на его добром к ним расположении. Можно сказать, что его естественный интернационализм (о чём мы уже говорили) дополнялся вполне уважительным отношением к мировоззрению других людей, даже если оно противоречило его убеждениям. Сказанное в полной мере относится и к его жене. Так что слова И. П. Красильниковой о том, что Екатерина Петровна в силу своей веры в коммунистические идеи крушила даже родственные связи, выглядят несколько преувеличенными. Например, профессор В. Н. Красильников, её сын, отмечает очень близкие отношения, всегда существовавшие между двумя семьями. Кстати, сам Виктор Наумович — приверженец взглядов и экономических концепций известного в недалёком прошлом лидера российских демократов Гавриила Попова.
Есть и другие примеры, свидетельствующие о том, что люди иного круга (если только они не были политиками, сознательно проводившими в стране деструктивную, разрушительную линию, иногда — при поддержке западных спецслужб) никогда не вызывали у В. А. Крючкова внутреннего отторжения. Так, в 1960-х годах, в то время, когда он работал в МИДе, его семья проживала на Кутузовском проспекте в одном доме с семьёй писателя и диссидента Ю. М. Даниэля. Старший сын Крючковых — Сергей вспоминает, что у него были если не дружеские, то вполне нормальные отношения с Александром Даниэлем — они были практически одного возраста. А когда над семьёй Даниэлей сгустились тучи и начался известный процесс[32], отец предупреждал Сергея, что проблемы, возникшие у соседей, не должны повлиять на его отношение к Александру…
И второе обстоятельство. Самые близкие для Владимира Александровича люди — отец и жена — были настоящими коммунистами. Конечно, и самому В. А. Крючкову, который вступил в партию в военное лихолетье, убеждённости было не занимать. Но единство взглядов, при котором люди понимают друг друга с полуслова и не дают друг другу оступиться, — вещь особая.
В этой связи вспоминается одна очень важная мысль, высказанная А. И. Герценом: «Я… убеждён, что в действительно близких отношениях тождество религии необходимо — тождество в главных теоретических убеждениях»[33].
…Подошёл к концу наш рассказ о волгоградском периоде биографии Крючкова. Сам Владимир Александрович, завершая воспоминания об этом времени, пишет, что в 1951 году в его жизни случился резкий поворот. Что же такое, из ряда вон выходящее, произошло тогда?
Об этом — в следующей главе.
Глава вторая
ВЕНГЕРСКИЙ МЯТЕЖ
Страна залечила нанесённые войной раны, время притупило боль невосполнимых человеческих утрат. Жизнь Сталинграда вошла в мирное русло.
В августе 1950 года супруги Екатерина и Владимир Крючковы отметили радостное событие — у них родился сын Сергей. О прокурорской работе главы семейства можно было сказать следующее: человек нашёл своё место в жизни. Как пишет в воспоминаниях Крючков, о другом он и не помышлял. Работа нравилась, в ней всё меньше оставалось профессиональных секретов, молодой районный прокурор был на хорошем счету у руководства городской прокуратуры. Подкупали его добросовестность, знание дела и умение разбираться в сложных ситуациях, начитанность и эрудированность[34]. Поэтому, когда обком партии попросил найти достойного кандидата для поступления в Высшую дипломатическую школу МИД СССР, в выборе не сомневались: Крючков. Жалко, конечно, было отпускать перспективного сотрудника, но ведь такой случай во второй раз человеку вряд ли когда представится.
32
В 1965 году Ю. Даниэль был арестован и в 1966 году приговорён к пяти годам лишения свободы («процесс Синявского — Даниэля»).
34
Последнее качество Крючкова, разработавшего свой метод самообразования и систематизации знаний с помощью специальной картотеки (о ней мы расскажем позже), позднее отмечали многие его знакомые и сослуживцы по КГБ.