…Поначалу ничто не предвещало грозы. Венгрия встретила приветливо, и Владимир Александрович отвечал ей взаимностью. Первое, что отметил он, знакомясь со страной, — это исключительное трудолюбие венгров, которые привыкли делать всё неторопливо, тщательно и увлечённо. С утра и до позднего вечера на бесчисленных земельных наделах копошились крестьяне-единоличники, причём трудился и стар и млад. Подростки работали наравне со взрослыми: возили на арбах собранный урожай, кукурузные стебли и солому, разбрасывали навоз. Технику почти не использовали, её заменяли лошади, которых было на удивление много, как и другого скота. Особой ухоженностью отличались виноградники. К винограду у венгров отношение особое, можно сказать, трепетное — в его выращивание они вкладывают всю душу.
Селились крестьяне, как правило, на хуторах, не отличавшихся особым богатством — небольшие дома, хозяйственные постройки… Крючков нашёл, что венгерские крестьяне по характеру мало чем отличаются от наших, российских. Только, пожалуй, они немного сдержаннее, но такие же добрые и гостеприимные.
Отличительная черта венгров — необычайно уважительное отношение к своей истории (вот чему нам следовало бы у них поучиться!). История у венгров, архитектурные и исторические памятники, которые содержатся в идеальном порядке, — это святое. В этом, как считал Владимир Александрович, кроются корни венгерского патриотизма. Но в этом же — и истоки явного национализма, свойственного этому народу.
Эти два фактора очень многое объясняют. Возможно, благодаря им Венгрия и сохранила себя в многовековой борьбе за независимость и свободу, пронесла национальный дух через самые трудные времена. По мнению Крючкова, именно эти качества в сочетании с трудолюбием и организованностью, любовью к порядку, умением переносить невзгоды и лишения сделали венгерскую нацию сильной, выносливой и жизнеспособной.
И ещё одну особенность венгров отмечает Крючков — их доброжелательность, дружескую расположенность к иностранцам. Но если же они оказались по другую сторону баррикад, то вы столкнётесь с весьма серьёзным противником.
Кто недооценивает всё это, пытаясь наладить или укрепить свои отношения с Венгрией и венграми, — рано или поздно, но всё равно просчитается. Крючков предельно честен: «Мы получили жестокий урок в 1956 году, расплатившись в какой-то мере и за собственные ошибки, за пренебрежительное отношение к чувствам, традициям венгерского народа». Эти слова Крючкова неплохо бы помнить его многочисленным «биографам», пытающимся у читателей создать представление, что он «не сделал никаких выводов из венгерских событий 1956 года». Более того, автор книги, как и многие соратники Владимира Александровича, убеждён, что именно пережитое в Венгрии удержало его от силового решения вопросов в августе 1991 года. Чем бы это могло кончиться в ином случае — объяснять не надо…
В то же время следует обратить внимание, что под ошибками Крючков подразумевал в первую очередь просчёты в развитии сотрудничества с Венгрией и Венгерской партией трудящихся[43]. И среди них — недооценка национальных особенностей в той модели социалистического строительства, которую разработала и пыталась реализовать ВПТ во главе с Матьяшем Ракоши. Это был откровенно подражательский курс на ускоренное строительство социализма советского образца, что не вызывало энтузиазма в некоторых слоях населения Венгрии, особенно у той части, которая болезненно восприняла и переживала трагические для страны итоги Второй мировой войны. Начала давать сбои идея индустриализации, непродуманное создание коллективных хозяйств не получило поддержки в широких кругах крестьянства.
Явно недооценивалась роль церкви, которая пользовалась у населения большим авторитетом. Так, при согласии Москвы власти Венгрии в феврале 1949 года арестовывают и сажают за антиправительственную деятельность в тюрьму главу венгерских католиков — кардинала Йожефа Миндсенти, совершенно не принимая в расчёт (даже с учётом его вины[44]) его влияния на верующих. Вполне понятно, что США и Ватикан организовали широкую кампанию в СМИ, в результате которой СССР оказался в изоляции. А о силе воздействия Ватикана на умы и чувства католиков говорить и вовсе не приходится. Поэтому нетрудно представить, как они реагировали на заявление II Всемирного конгресса католиков, состоявшегося в 1953 году, о том, что «под гнётом коммунистической тирании стонут 50 миллионов христиан».
Усложнились отношения между венгерским правительством и Римско-католической церковью в мае 1953 года, когда Андраш Хегедюш сменил на посту главы Совета министров Имре Надя, коммуниста-перерожденца, испачкавшего руки кровью невинных людей и маскировавшегося к концу своей карьеры под политика либерального толка (об этом — позже). Радио Ватикана не преминуло прокомментировать эту смену по-своему и объявило на весь мир, что органы Управления госбезопасности Венгрии «возобновили тайное наблюдение за церквами, епископскими дворцами, священниками и католическими законниками».
Ко всему сказанному выше следует добавить, что и внутри самой ВПТ имелись серьёзные противоречия, которые добавляли грубые кадровые просчёты.
Однако при всех допущенных с советской стороны ошибках Крючков никогда не подвергал сомнению принципиальную позицию СССР в критический период развития событий 1956 года, всегда выступал против попыток либеральных кругов навязать нам комплекс вины, которую мы якобы должны испытывать перед венграми, оказав вооружённую поддержку законному руководству Венгерской Народной Республики. Напомним, что и ЦК правящей тогда Венгерской партии трудящихся, и правительство Венгрии, когда события приняли характер откровенного мятежа, направленного на вооружённый захват власти, приняли решение обратиться к нам за помощью. А вот мы венгерскую армию, которая выступила в 1941-м на стороне фашистской Германии и объявила нам войну не на жизнь, а на смерть, к себе уж точно не звали.
Почему-то либерал-демократы, до сих пор стенающие по поводу «подавления венгерского восстания», не утруждают себя вопросом: а с какой целью венгерские полчища приходили к нам на Дон и под Сталинград? И полчища немалые, на Восточном фронте против СССР воевали сотни тысяч венгров. И воевали эти люди, не в пример итальянцам или румынам, со знанием дела и с особой ожесточённостью.
Факт венгерского нашествия на Советский Союз не был следствием какого-то случайного стечения обстоятельств, что иногда случается в мировой политике. Поэтому, хотя бы ради исторической справедливости, кое о чём следовало напомнить.
Начнём с того, что всю внешнюю политику Венгрии, в которой сильны были реваншистские настроения, в предвоенные годы определяла главная цель — возвращение внушительных территорий, потерянных после Первой мировой войны. С 1939 года Венгрия приступила к реформированию своих вооружённых сил, включавших сухопутные и военно-воздушные соединения, запрещённые Трианонским договором 1920 года[45]. В августе 1940 года по решению Венского арбитража Румыния вернула Венгрии Северную Трансильванию, а в апреле 1941 года венгерские войска оккупировали ряд районов северной Югославии, в том числе крупный город Нови-Сад, где в январе произошли массовые погромы. Трёхдневную резню евреев и сербов (тела убитых сбрасывали в Дунай) учинили части под командованием генерала Ференца Фекетехалми.
Возвращая утраченные в 1918–1920 годах территории, Венгрия впала в полную зависимость от поддержки Германии. К лету 1941 года венгерская армия представляла внушительный военный кулак. Только в сухопутных войсках насчитывалось 27 пехотных бригад, две моторизованные, две пограничные егерские, две кавалерийские, одна горнострелковая бригады. Военно-воздушные силы Венгрии включали пять авиационных полков, один дивизион дальней разведки и один парашютно-десантный батальон. Численность самолётного парка венгерских ВВС составляла 536 машин, в том числе 363 — боевых.
43
30 октября 1956 года ВПТ была распущена по инициативе премьер-министра Венгрии Имре Надя; с 1 ноября 1956-го и по 1989 год правящей партией страны являлась Венгерская социалистическая рабочая партия.
44
28 октября 1956 года под давлением оппозиции Миндсенти был выпущен на свободу. Он был среди тех, кто обвинял президента Эйзенхауэра в «нерешительности» и недостаточном применении «всех возможных средств для поддержки венгерской революции». Позднее его экстремизм проявился в следующем заявлении: «Президент Эйзенхауэр нёс ответственность за поражение венгерских бойцов за свободу в революции 1956 года».
45
Договор между странами-победительницами и Венгрией был подписан 4 июня 1920 года в Париже, в Большом Трианонском дворце Версаля.