Эта работа органов КГБ не афишировалась и, чаще всего, люди о ней даже не подозревали. Отдадим ей должное хотя бы сегодня.
…Практически всё, что председатель КГБ адресовал Горбачёву, оставалось без ответа. Создавалось впечатление, что только один Михаил Сергеевич не понимал, к какой пропасти скатывается страна.
Отсутствие у руководства страны воли и желания заняться конструктивным решением нависших над ней проблем создавало в органах госбезопасности тягостную атмосферу. Как отмечал Крючков, крайне тяжело создавшуюся в стране обстановку переживали разведчики, особенно нелегалы. В Центр шли тревожные шифровки, о содержании которых докладывалось и руководству страны — безрезультатно. Вот содержание одной из них: «Уважаемый Владимир Александрович! Что происходит с нашей страной, с моей Родиной? Куда мы идём? Здесь в открытую говорят, что скоро не будет Союза. Злорадствуют по этому поводу. Я вне себя от отчаяния».
Письмо другого разведчика-нелегала не менее откровенно: «…Предательство социализма… развал Советского государства… бездумные уступки Западу… предательство союзников… непонятно, чем руководствуются в Кремле… люди ЦРУ в советских верхах…» И в конце: «Куда смотрите вы? Невыносимо тяжело наблюдать всё, что происходит в нашем Отечестве. Но вы можете быть уверены, что я выполню свой долг до конца».
Ещё одно письмо из секретной почты: «Тяжело слушать, как наши недруги, потирая от удовольствия руки, говорят, что все спецслужбы мира, вместе взятые, не сделали бы с Советским Союзом то, что русские сами творят со своей страной».
Что можно было ответить этим людям?
Глава седьмая
РАЗВЯЗКА
Знакомясь с выступлениями и статьями В. А. Крючкова, включёнными им в двухтомник «Без срока давности», невольно обращаешь внимание на то, как в течение сравнительно короткого времени менялась их тональность. И если после назначения на пост председателя КГБ СССР Владимир Александрович вполне искренне говорил о своей приверженности перестройке и неутраченной вере в Горбачёва, то спустя полтора-два года в его публичных заявлениях стали всё чаще звучать жёсткие оценки ситуации в стране и положения, в которое загоняли КГБ. «Архитекторы» и «прорабы» перестройки, ввергнув страну в фазу полураспада, теперь упорно толкали её к последней черте, к точке невозврата.
Обычная манера Крючкова даже самые острые вопросы ставить спокойно и взвешенно, не давая воли эмоциям, конечно же, никого не вводила в заблуждение. Заметные перемены в его позиции в первую очередь обеспокоили Горбачёва и ближайшее окружение президента. К тому же на Горбачёва давили и набиравшие силу «удельные князья», мечтавшие о своей полной независимости от Центра. Мешал КГБ, где слишком много знали, — разведывательные и контрразведывательные структуры Комитета, несмотря на массированные психические атаки либеральных СМИ, продолжали работать в обычном режиме. Неудивительно, что Крючкову, обладавшему полной информацией о состоянии страны и реальных целях «демократов», исподволь стали подыскивать замену. Об этом, например, свидетельствует В. И. Болдин, который в силу обязанностей заведующего Общим отделом ЦК КПСС и руководителя Аппарата президента СССР общался с Горбачёвым едва ли не каждый день. В книге Валерия Ивановича «Крушение пьедестала» описывается такой эпизод:
«Все, кто знал Горбачёва довольно близко, видели его колебания, понимали безысходность положения. Страна стояла на грани развала, гражданской войны, разрухи, и оздоровительные меры были просто необходимы. Президента СССР всё больше загоняли в угол руководители России, других республик, они диктовали ему условия, оказывали влияние на выбор им кадров. Незадолго до отъезда в отпуск Горбачёв неожиданно спросил меня:
— Ты знаешь о моей встрече с Ельциным и Назарбаевым? Они настаивают на том, что Крючкова и Язова надо убирать с должностей: не тянут больше старики.
Я удивился не столько самой встрече, о которой ничего не знал, сколько тому, что сказал Горбачёв.
— Я слышал другое — будто вы обсуждаете вопрос о назначении Бакатина на пост председателя КГБ.
Он удивлённо взглянул на меня и быстро заговорил:
— Ни Крючкова, ни Язова этим вождям я не отдам. Скорее вместе уйдём с постов…
Я понял, что Горбачёва очень волновало, знает ли о его разговоре с Ельциным и Назарбаевым Крючков. И если нет, то он, видимо, надеялся, что при случае я могу передать Крючкову слова Горбачёва о его решимости отвергнуть предложения Ельцина и Назарбаева. Но моя реплика о том, что Крючкову уже подготовлена замена, заставила Горбачёва страстно убеждать меня, что… эти домыслы подброшены, чтобы рассорить его со своими соратниками. Был дан и адрес, по которому председателю КГБ следовало обратить гнев.
Лишь спустя два или три года я узнал от Крючкова, что он ничего не знал о содержании разговора Горбачёва, Ельцина и Назарбаева[171], как и не знал вообще, что президент СССР плетёт против него интриги» (курсив мой. — А. Ж.).
Поскольку мы всё ближе подходим к августовским событиям 1991 года, ставшим переломными не только в судьбе Крючкова, но и в истории нашей страны, хотелось бы заострить внимание читателя на некоторых моментах, позволяющих, по мнению автора, лучше понять феномен ГКЧП.
На протяжении многих веков философам и историкам не даёт покоя вопрос о роли личности в истории. Сторонники тех или иных, часто — взаимоисключающих, взглядов в качестве аргументов своей точки зрения, как правило, приводят примеры из прошлого. Но на поверку большинство исторических иллюстраций оказываются столь противоречивыми, что этот философский вопрос до сих пор остаётся неразрешённым.
Однако это не лишает нас права утверждать, что в критические моменты истории роль субъективных факторов неизмеримо возрастает и отдельные личности могут существенно повлиять на течение исторического процесса. И не случайно революционные эпохи, войны и другие крупные катаклизмы наша память тесно связывает с именами людей, предрешивших исход тех или иных событий.
Конечно, на характер и итог недолгой деятельности Государственного комитета по чрезвычайному положению оказал воздействие целый ряд объективных факторов. Но многое в августе 1991 года предопределил именно Крючков, причём большую роль сыграли его чисто человеческие, личные качества.
Тема «Крючков и ГКЧП» постоянно поднималась во время многочисленных бесед автора с ветеранами КГБ, и всегда во главу угла ими ставился вопрос: обладал ли Владимир Александрович необходимой решительностью для того, чтобы действия ГКЧП увенчались успехом, или ему не хватило твёрдости и последовательности? При этом высказывались прямо противоположные мнения, и каждый обосновывал своё суждение достаточно вескими доводами. И всё же, на взгляд автора, более убедительными выглядят аргументы тех, кто считает, что решительности Владимиру Александровичу вполне хватало.
Поясню свою точку зрения такими примерами.
В конце 1988 года, вскоре после назначения Крючкова председателем КГБ СССР, страну потрясла драма, разыгравшаяся в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ): трое вооружённых бандитов захватили автобус с большой группой школьников вместе с их учительницей. Угрожая убийством детей, они потребовали предоставить самолёт для вылета за рубеж.
171
Впоследствии Крючкова обвиняли в том, что он якобы осуществлял прослушку этой беседы и, усмотрев в разговоре угрозу своей власти, предпринял попытку «государственного переворота».