Было решено направить к Горбачёву в Крым, в Форос, куда он уехал в отпуск, группу в составе Бакланова, Болдина, Шенина, Варенникова и в качестве сопровождающего — Ю. С. Плеханова, начальника Службы охраны КГБ (бывшего 9-го управления). Им поручалось ещё раз доложить президенту обстановку в стране, информировать его о резком ухудшении ситуации, убедить отложить подписание Союзного договора до обсуждения на Съезде народных депутатов СССР и обосновать необходимость срочного принятия чрезвычайных мер.
Ответственность за подготовку необходимых в связи с этим документов возложили на Крючкова. По его заданию Жижин и Егоров вместе с начальником Аналитического управления КГБ Леоновым приступили к работе над текстами Заявления советского руководства и Обращения к советскому народу, а также первых постановлений ГКЧП, окончательное редактирование которых было завершено в ночь на 19 августа.
В середине дня 18 августа Бакланов, Болдин, Шенин, Варенников и Плеханов вылетели в Форос. Поначалу встреча с Горбачёвым, продолжавшаяся немногим более часа, носила довольно напряжённый характер — к идее немедленного введения чрезвычайного положения он отнёсся отрицательно. Но после того, как были найдены компромиссные решения, обстановка на переговорах потеплела. Договорились, что президент, который всё же признал целесообразность введения чрезвычайного положения, на время останется в стороне, а его полномочия примет на себя Янаев. Было обусловлено отключить в резиденции президента связь и усилить её охрану, чтобы обеспечить безопасность Горбачёва и его семьи в случае непредвиденных осложнений. На прощание Горбачёв пожал всем руки и произнёс: «Черт с вами, действуйте!»
В последующие дни в Форосе был осуществлён ряд мероприятий — в полном соответствии с договорённостями, достигнутыми с президентом. Это подтвердил в беседе с автором и генерал-майор КГБ В. В. Генералов, который 19–21 августа обеспечивал на территории резиденции президента режим безопасности. Ни о какой изоляции Горбачёва и речи не шло, хотя уже 19 августа тот вдруг потребовал через своего помощника Черняева восстановить связь. Посоветовавшись по телефону с Крючковым, Генералов предложил воспользоваться специальной машиной связи, которую для удобства он был готов подогнать поближе к резиденции. Последовал отказ. Немного позже Горбачёв передал своё желание вылететь в Москву. Но на полученное согласие предоставить ему специальный борт опять ответил отказом. По всему было видно, что положение «узника» Михаила Сергеевича вполне устраивало. Кроме того, между небольшой группой Генералова и многочисленной вооружённой охраной президента (которую, разумеется, никто не разоружал) сразу же была достигнута договорённость «о мирном сосуществовании». Как обычно, свободно приходили на работу сотрудники обслуживающего персонала, каждый день Горбачёва посещал нейрохирург, лечивший и консультировавший его по поводу обострения радикулита. Местные органы КГБ не усиливались и работали в обычном режиме.
…Вернувшись в Москву поздно вечером 18 августа, Бакланов, Шенин, Болдин и Плеханов (Варенников из Крыма вылетел в Киев) доложили собравшимся в кремлёвском кабинете Янаева (там ждали их возвращения сам Янаев, Павлов, Крючков, Язов, Пуго, Тизяков, Лукьянов) итоги встречи с Горбачёвым. На этом же совещании был утверждён состав ГКЧП, а на Янаева (как и было обговорено в Форосе) было возложено исполнение обязанностей президента. Ещё раз условились: чрезвычайное положение ввести только в Москве, и ни при каких обстоятельствах не идти на какое-либо противостояние с народом.
Даже при самом большом желании в решениях и действиях этих людей трудно усмотреть хотя бы малейшие признаки заговора, тем более антиконституционного переворота. Все они представляли высшую государственную власть, находились при исполнении возложенных на них служебных обязанностей и выполняли свой долг по защите конституционного строя СССР в соответствии с Законом СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» и по согласованию с президентом СССР. Естественно, никто из членов ГКЧП не ставил вопроса об отстранении президента от власти каким-либо нелегитимным способом, хотя все прекрасно понимали, что именно политика Горбачёва завела страну в тупик, и сознавали, что дальнейшее его пребывание у власти будет и дальше идти вразрез с решением неотложных задач по спасению страны. Поведение президента в Форосе ещё раз подтвердило, что он и в дальнейшем будет увиливать от решения острых и жизненно важных для государства вопросов.
Ю. П. Иванов, адвокат Крючкова на следствии и процессе по делу ГКЧП, предложил автору книги такой ключ к пониманию сущности августовских событий: ГКЧП явилось детищем наиболее честной части горбачёвской администрации. С этой формулировкой можно согласиться, но только с существенным уточнением: «…той её части, которая размежевалась со своим руководителем».
Однако все члены ГКЧП отдавали себе отчёт в том, что решать судьбу Горбачёва и делать соответствующие организационные выводы может только Съезд народных депутатов.
Позиция членов ГКЧП отразилась и в его главном документе, обнародованном 19 августа.
Из Обращения ГКЧП к советскому народу:
«Над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность! Начатая по инициативе М. С. Горбачёва политика реформ, задуманная как средство обеспечения динамичного развития страны и демократизации общественной жизни, в силу ряда причин зашла в тупик. На смену первоначальному энтузиазму и надеждам пришли безверие, апатия и отчаяние. Власть на всех уровнях потеряла доверие населения. Политиканство вытеснило из общественной жизни заботу о судьбе Отечества и гражданина. Насаждается злобное глумление над всеми институтами государства. Страна по существу стала неуправляемой».
Состав ГКЧП, его решение о введении чрезвычайного положения и соответствующие меры предполагалось утвердить на внеочередной сессии Верховного Совета СССР, созвать которую было намечено 26 августа (постановление председателя ВС СССР от 19 августа 1991 года).
В том, что ГКЧП с самого начала действовал легитимным путём, в рамках закона, убедиться нетрудно — было бы только желание. Однако к его выступлению родоначальники нового, «демократического» этапа развития России, задумавшие свергнуть в стране конституционный строй, прилепили ярлык «путч»[188], вложив в него всю свою ненависть к тем, кто попытался встать у них на пути к власти.
Эта формулировка режет слух нормального человека — режет той ненавистью, которую вложили в неё авторы чудовищного эксперимента над Россией, осуществлённого в 1990-е годы. Не все, быть может, знают, что понятие «путч», которое, к нашему всеобщему стыду, до сих пор фигурирует даже в школьных учебниках, они заимствовали из чёрных времён становления германского нацизма — под таким названием вошло в мировую историю первое крупное гитлеровское сборище в Мюнхене в ноябре 1923 года.
Стремление российских «демократов» провести такую историческую параллель и заставить людей уверовать в их дикую выдумку о тождестве человеконенавистнической сущности фашизма и коммунистических идей, воплотившихся в создании первого в мире социалистического государства — страны, освободившей Европу от нацизма, — не случайно. Цель одна: любыми путями оправдать собственные неблаговидные деяния. Рано или поздно за них придётся отвечать, а процесс восстановления исторической справедливости, как показали последние 25 лет, носит необратимый характер. ГКЧП — начальная точка этого процесса.
Из Обращения ГКЧП к советскому народу:
«Воспользовавшись предоставленными свободами, попирая только что появившиеся ростки демократии, возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, развал государства и захват власти любой ценой… Сегодня те, кто по существу ведёт дело к свержению конституционного строя, должны ответить перед матерями и отцами за гибель многих сотен жертв межнациональных конфликтов. На их совести искалеченные судьбы более полумиллиона беженцев. Из-за них потеряли покой и радость жизни десятки миллионов советских людей, ещё вчера живших в единой семье, а сегодня оказавшихся в собственном доме изгоями. Каким быть общественному строю, должен решать народ, а его пытаются лишить этого права».
188
Его изобретатель — Р. И. Хасбулатов, как и положено первопроходцу, не стоит на месте. Его последние публикации пестрят и такими выражениями в адрес ГКЧП, как «хунта» и «преступники» (см., например: Совершенно секретно. 2016. № 1).