Чтобы читатель лучше понял, какими методами осуществлялись воздействие на формирование общественного мнения и психологическое давление на обвиняемых, приведём такой пример. В 1992 году, в период следствия и задолго до судебного разбирательства, вышла в свет книга Генерального прокурора Степанкова и его заместителя Лисова «Кремлёвский заговор. Версия следствия». Рассмотрев ходатайство защиты об отводе всех государственных обвинителей, поскольку все они являются подчинёнными Генерального прокурора, который, выполняя социальный заказ президента России, неоднократно выступал перед средствами массовой информации с тенденциозными заявлениями и в нарушение процессуального закона выпустил книгу с заведомо обвинительным уклоном, Военная коллегия Верховного суда Российской Федерации вынесла следующее определение:
«В июле 1992 года, ещё за пять месяцев до окончания расследования дела Генеральным прокурором России Степанковым В. Г. и заместителем Генерального прокурора Лисовым Е. К. была написана книга «Кремлёвский заговор», которая вскоре вышла массовым тиражом в издательстве «Огонёк». В этом произведении авторы, выборочно опубликовав материалы незавершённого предварительного следствия, обосновали свою оценку происшедших в августе 1991 года событий и участия в них обвиняемых. При этом обвиняемые именуются «заговорщиками», а их действия называются «заговором» и «захватом власти», то есть практически квалифицируются как преступление, предусмотренное статьёй 64 УК РСФСР…
Таким образом, посредством этой книги ещё до суда действия обвиняемых публично объявлены преступными, а также дана оценка их возможных показаний в предстоящем судебном заседании, достоверность которых вправе оценивать только суд».
Дело против ГКЧП, сфабрикованное Степанковым и К0, начало стремительно рассыпаться. Не помогла его команде и поддержка Ельцина, который в июне 1992 года в большом телевизионном интервью заявил, что главными виновниками распада Советского Союза являются члены ГКЧП, и назвал их «путчистами». Возмущённый таким фарисейством, Крючков пишет в тюрьме «Открытое письмо Президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину» (11 июля 1992 года его публикует газета «Правда»):
«…Подобное утверждение, не имеющее ничего общего с истиной, делается перед людьми нашей, да и не только нашей, страны, которые сами были свидетелями не столь уж давних событий и из памяти которых ещё не стёрлось всё, что произошло за последние несколько лет. Они не могут не помнить, в том числе, и Вашу деятельность, высказывания, поступки. Люди, особенно в такой пока ещё высокообразованной стране, как наша, научились самостоятельно анализировать, приходить к собственным выводам. Вы не могли не заметить, что в последнее время их оценки всё чаще и чаще не совпадают с Вашими…
Узники «Матросской Тишины» не хитрили, они действовали открыто, своих целей не скрывали, никаких для себя лично выгод не искали. Ими двигало одно — стремление предотвратить наступление ещё более опасных, кризисных явлений, свидетелями которых мы сейчас являемся, причём в куда больших масштабах, чем можно было предположить.
Именно Вы последовательно вели дело к развалу Союза, все Ваши действия лишь подтверждают это. А в «Матросской Тишине» оказались как раз те, кто всегда выступал за сохранение Союза в соответствии с волей народа, выраженной на референдуме 17 марта, и никем тогда ещё не отменённой Конституцией СССР и Союзным договором от 1922 года. Выступление 19–21 августа 1991 года, создание ГКЧП были отчаянной попыткой спасти Союз, тот самый, по которому Вы сегодня льёте крокодиловы слёзы и для которого Вы сами же с таким завидным упорством рыли могилу, а потом справили похоронный ритуал в виде создания СНГ…»
Письмо Ельцину стало настоящим манифестом Крючкова, определившим его позицию в мрачный период реакции 1990-х годов. Сразу же после выхода из тюрьмы он активно включается в общественную жизнь.
1 мая 1993 года он участвует в грандиозной демонстрации трудящихся Москвы, которая стала первым столь мощным оппозиционным выступлением после распада Советского Союза. Вышедшие на улицы города люди уже сполна прочувствовали на себе, что такое чубайсовская приватизация и гайдаровская шоковая терапия, понимали, в какую пропасть загнала страну политика российского руководства. А такие их лозунги, как «Вся власть Советам трудящихся!», действовали на Ельцина как на быка красная тряпка. Демонстрация закончилась массовым побоищем её участников на площади Гагарина, а через несколько месяцев последний оплот Советов России Ельцин расстреляет из танков.
В мрачный период реакции 1990-х годов Крючков не сидит сложа руки. Он заканчивает книги воспоминаний, начатые в тюрьме, приступает к работе над сборником исторических портретов «Личность и власть», готовит серьёзные документальные издания.
Смена российского руководства на исходе 1990-х годов породила у Крючкова, как и у большинства жителей страны, ожидания перелома в политике, определённые надежды на новый курс, способный вывести страну из тупика. Правда, оптимизм Владимира Александровича бьи сдержанным: одно дело — надеяться, «другое дело — как эти надежды людей оправдываются». В начале 2000-х годов в предисловии к своим воспоминаниям он пишет: «К сожалению, события развивались и пока развиваются по худшему варианту, чем можно было предположить прежде». Через некоторое время, в начале 2006 года, он напишет: «Вот уже второй десяток лет Россия барахтается в поисках выхода из создавшегося положения, обретения уверенной поступи в своём развитии. Однако пока ничего обнадёживающего, фундаментального не придумано. Вместо социалистического пути развития, который вывел в прошлом Советский Союз на вторую позицию в мире, мы обрели проблемное государство, больное общество, в лучшем случае с сомнительным и неясным будущим.
Мы решили, причём весьма радикально и бесповоротно, построить в своей стране капитализм по западному образцу. И построили! Да такой, что он привёл к небывалому разграблению наших богатств, а внедрённые в нашу действительность порядки на том же самом Западе назвали «диким капитализмом»[202].
…В последние годы жизни Владимир Александрович любил проводить свободное время на подмосковной даче в Беспятове, куда уезжал на выходные вместе с женой Екатериной Петровной. История небольшого дома, в котором они оба души не чаяли, весьма любопытна. Когда осенью 1994 года Крючков занялся оформлением пенсии, неожиданно выяснилось, что он по-прежнему является… председателем Комитета госбезопасности СССР — оказалось, что его так спешили упечь за решётку, что в суматохе забыли уволить. Ну а поскольку длительный «прогул» он совершил по уважительной причине (находился под арестом), то пришлось его оплатить. Вот на эти, вполне законные, деньги и была построена дача.
Привычный образ жизни прервала смерть Екатерины Петровны, которая серьёзно надломила Владимира Александровича. Проблемы со здоровьем стали всё чаще напоминать о себе. Прогрессировала болезнь сосудов головного мозга (сказались перенесённые в тюрьме микроинсульты), возникли послеоперационные осложнения, связанные с лечением старой афганской травмы позвоночника, после двух перенесённых инфарктов беспокоило сердце.
В результате — серьёзный кризис и неотложная госпитализация, затем длительная реабилитация в семье сына Сергея. На протяжении нескольких месяцев больного практически ни на минуту не оставляла сноха Владимира Александровича Ольга, даже спала у его кровати на постеленном прямо на полу матрасе — не дай бог, упадёт во сне со своей постели.
Казалось, болезнь отступила, но последовал новый удар — внезапно скончался младший сын Алексей. Его смерть окончательно подкосила Владимира Александровича.