Согласно хронологическим расчетам В. А. Кучкина, конкретизировавшим летописную датировку путем сопоставления летописного известия с данными «Поучения», поход Владимира и Олега должен был начаться примерно в сентябре 1075 г. и закончиться к началу 1076 г., когда у Мономаха родился старший сын Мстислав. Так как он был назван в крещении Федором (как предполагается, в честь святого Федора Тирона, день памяти которого отмечается 17 февраля и в субботу первой недели Великого поста), по всей видимости, его рождение имело место ранней весной 1076 г., то есть на исходе 6583 мартовского года, к которому, согласно «Поучению», и относился поход Мономаха[91].
Чуть ранее датирует начало этой кампании А. Б. Головко, предполагающий, что она могла начаться во второй половине июля или первой половине августа 1075 г., заставив Генриха IV отказаться от карательных мероприятий в мятежной Саксонии и уйти в Чехию[92]. Между тем известие Ламперта Херсфельдского о том, что в разгар военной кампании против саксов Генрих IV под нажимом своих людей, испугавшихся столкновения с превосходящими силами противника, «столь быстро, сколь было можно, вернулся назад в Чехию, откуда пришел», на которое ссылается исследователь, относится к сентябрю 1075 г., что свидетельствует скорее в пользу датировки В. А. Кучкина.
Участвовал ли русский «экспедиционный корпус» в военных действиях или выполнял иные стратегические задачи на польско-чешской границе, ни летописи, ни хроники не сообщают[93]. Однако с геополитической точки зрения подобная военная демонстрация оказалась своевременной: не сумев разыграть «польскую карту», Изяслав Ярославич принял решение попытать счастья в имперском лагере.
Как рассказывает Ламперт Герсфельдский, в начале 1075 г. к германскому королю в Майнц явился «король Руси по имени Димитрий (крестильное имя Изяслава. – Д. Б.), привез ему неисчислимые сокровища – золотые и серебряные сосуды и чрезвычайно дорогие одежды – и просил помощи против своего брата, который силою изгнал его из королевства и сам, как свирепый тиран, завладел королевской властью. Для переговоров с тем о беззаконии, которое он совершил в отношении брата, и для того, чтобы убедить его впредь оставить незаконно захваченную власть, иначе ему вскоре придется испытать на себе власть и силу Германского королевства, король немедленно отправил Бурхарда, настоятеля Трирской церкви. Бурхард потому представлялся подходящим для такого посольства, что тот, к кому посылали, был женат на его сестре, да и сам Бурхард по этой причине настоятельнейшими просьбами добивался от короля пока не предпринимать в отношении того никакого более сурового решения»[94].
Эта дипломатическая миссия была зафиксирована не только хроникой Ламперта, но и «Повестью временных лет», в которой сообщается под 1075 г.: «В тот же год пришли послы от немцев к Святославу; Святослав же, гордясь, показал им богатство свое. Они же, увидев бесчисленное множество золота, серебра и шелковых тканей, сказали: «Это ничего не стоит, ведь это лежит мертво. Лучше этого воины. Ведь мужи добудут и больше того»[95]. Факт прибытия посольства Генриха IV использован для критики в адрес Святослава, тогда как о цели посольства летописец умалчивает, хотя она, несомненно, имела отношение к между-княжескому конфликту (что вряд ли было возможно в том случае, если бы весь текст принадлежал современнику события).
Впрочем, наличие исторической достоверности в летописном рассказе косвенно подтверждает Ламперт Герсфельдский, рассказывающий о том, что Бурхард летом 1075 г. привез королю Генриху из Руси «столько золота, серебра и драгоценных камней, что и не припомнить, чтобы такое множество когда-либо прежде разом привозилось в Германское королевство» и что «такой ценой король Руси хотел купить одно – чтобы король не оказывал против него помощи его брату, изгнанному им из королевства», хотя, добавляет хронист, он вполне мог получить это и даром, ибо Генрих, «занятый внутренними домашними войнами, не имел возможности вести войны с народами столь далекими». На рубеже XI–XII вв. Сигеберт из Жамблу, несколько сгущая краски, писал, что «двое братьев, королей Руси, вступили в борьбу за королевство, один из них, лишенный участия в королевской власти, обратился к императору Генриху, которому [обещал] подчиниться сам и подчинить свое королевство, если с его помощью вновь станет королем», но все было напрасно, поскольку «тяжелейшая смута в Римской империи заставляла его больше заботиться о своем, чем добывать чужое», ибо жители Саксонии, «возмущенные многими великими несправедливостями и беззакониями со стороны императора, восстали против него»[96].
91
92
93
Единственным исключением является рассказ В.Н. Татищева, помещенный в «Истории Российской» под 1076 г. (
94
Древняя Русь в свете зарубежных источников (далее – ДРСЗИ). Хрестоматия. Т. 4. Западноевропейские источники (составление, перевод и комментарий А.В. Назаренко). М., 2010. С. 119–120.