Долгие часы Владимир Павлович проводил у молоди рыб. Резвые молодые форели радовали его: они росли очень быстро, прожили в помещении всю зиму. А весной пришла пора выпускать их в пруд. Двадцать более чем полугодовых форелей Врасский оставил у себя в домике, в бассейне, для наблюдений за ними, над их ростом и развитием сравнительно с теми, которые будут обитать в большом водоеме. Остальных выпустили в пруд, на волю.
На этот раз надежды рыбовода оправдались полностью: «Они у меня и теперь живут, совершенно здоровы и значительно выросли» (Извлечение из переписки,1859). Это, правда, было сказано о тех форелях, которых он оставил под своим наблюдением, под крышей дома. Но столь же быстро, если не еще быстрее, росли и те, которых высадили в пруд. Из этого рыбовод заключил, что пруд его богат кормами. Это открывало большие перспективы. Теперь-то отступать от цели было просто невозможно, хотя Врасский и до этого не думал и не хотел отступать.
И он с новой энергией продолжал начатое дело. В первую очередь спешил перестроить водопровод, без которого уже нельзя было обойтись. Без него не существовало бы завода. Опять люди копали землю, по-новому прокладывая трубы. В напряженном труде прошла зима, прошло следующее лето. В сентябре 1856 г. Владимиру Павловичу удалось, наконец, создать в помещении завода бассейны с проточной водой. Пруд тоже выдержал основательную проверку. Он оказался действительно очень кормным, с хорошей, свежей и прозрачной водой. Все это означало, что рыбоводный завод в Никольском был уже создан в своей основе.
Тут мы опять должны сделать некоторые уточнения. В статье Н. Я. Данилевского было сказано, что основоположник русского рыбоводства «устроил свой завод» в 1856—1857 гг. (Данилевский, 1863). Это неточное свидетельство позднее было принято на веру и повторено в ряде других изданий, в том числе в Большой и Малой Советских Энциклопедиях, а также в «Биографическом словаре деятелей естествознания и техники». Авторы статей, помещенных в этих справочниках, почему-то пренебрегли другими источниками, где время создания Никольского завода обозначено довольно определенно и точно.
В записках самого Врасского можно прочитать такие строчки: «В 1855 году я запрудил пруд и подле него выстроил небольшой дом, с целью устроить в нем... бассейн и провести в него из пруда воду...» (Извлечение из переписки, 1859); «В начале сентября 1856 года мне наконец удались бассейны в комнате; я провел в них из пруда воду, и с тех пор она постоянно протекает в них..» (там же). А дальше Врасский довольно обстоятельно рассказал о своих опытах над различными породами рыб, ни разу не возвращаясь к вопросу о сроках строительства завода. Разве не ясно, что сам основатель завода знал эти сроки лучше, точнее, чем инспектор департамента земледелия? Данилевский мог просто допустить ошибку по невнимательности. Это тем более вероятно, что другие авторы, писавшие о Никольском рыбоводном заводе в XIX в., не шли в этом вопросе за Данилевским. Например, Ф. Судакевич и В. Ласковский называли те же годы и месяцы строительства пруда и заводского здания, что и сам В. П. Врасский. Другое дело, что в последующие годы завод расширялся, совершенствовался, даже капитально перестраивался. Но основан он был в 1855—1856 гг.
В вопросе о времени возникновения Никольского завода в печати допускались смещения и в другую сторону. Так, например, И. В. Кучин в обзоре мероприятий по развитию рыбоводства в Новгородской губернии писал: «Ввиду исполняющегося в 1904 году пятидеся
тилетия Никольского рыбоводного завода, желательно устроить выставку в честь первого русского рыбовода, владельца и устроителя Никольского завода — Владимира Павловича Врасского» (Кучин, 1904). Из этой выдержки видно, что автор обзора относил создание научно-производственного заведения В. П. Врасского к 1854 г. Тут перед нами — явное смешение времени основания завода и времени первых научных опытов его основателя. Свои эксперименты над рыбами Врасский стал проводить действительно в 1854 г., но это вовсе не значит, что вместе с первыми его опытами возник и рыбоводный завод.
О. А. Гримм, видимо, знал историю русского научного рыбоводства лучше большинства своих современников, причастных к написанию этой истории. Поэтому он, редактируя ежегодный сборник «Из Никольского рыбоводного завода», в 1904 г. поместил там прекрасный портрет В. П. Врасского— в честь пятидесятой годовщины его первых опытов, — а в следующем выпуске сборника, за 1905 г., опубликовал свою работу «Обзор деятельности Никольского рыбоводного завода за 50 лет его существования». Эти публикации относительно точно отражают историческую действительность. Следовательно, объективно они тоже поправляют и Н. Данилевского, и И. Кучина, и некоторых других авторов.
«ЭТО НЕ ФАНТАЗИЯ, А ФАКТ!»
В этой главе речь пойдет о главном научном открытии В. П. Врасского. Само это обстоятельство, естественно, требует более подробного изложения как фактического, так и теоретического материала, связанного с именем и деятельностью основоположника научно поставленного рыбоводства.
Работая много и напряженно, Владимир Павлович редко покидал пределы своего родового имения и его ближайших .окрестностей. Но иногда он предпринимал и дальние поездки. Одна такая поездка — в Петербург — состоялась у него в конце октября 1856 г.
Отправляясь в столичный город, он ставил перед собой определенные цели, одна из которых заключалась в следующем: когда ему удалось не только искусственно вывести, но и выходить, вырастить несколько десятков отличных форелей, он задумал приобрести рыб других лососевых пород, над которыми потом можно было бы произвести опыты у себя в Никольском. В своих запис-сках он отмечал, что первая удача придала ему смелости, он решился ехать в Петербург за лососями и привез оттуда 10 кексгольмских лососей. Далее сказано: «Эта удача ободрила меня еще больше и я решился посвятить всю зиму для наблюдения и исследования икры, молок и процесса зарождения и развития зародыша» (Извлечение из переписки, 1859).
В столице новгородский рыбовод встретился с некоторыми членами Вольного экономического общества. Среди них был Ф. А. Веймарн, сравнительно молодой чиновник двора. Он не только делал успехи в государственной службе, но и вел некоторую общественную и научную работу. Выслушав начинающего рыбовода, Веймарн очень благосклонно отнесся к его смелым начинаниям и пожелал ему успеха.
В то время Владимиру Павловичу, конечно, было известно, что в России тоже начал пробуждаться интерес к искусственному разведению рыбы. Но в Петербурге на этот раз он узнал больше, чем до этого знал из газет и журналов. Особенно заслуживали внимания две новости.
Оказалось, что из официальных учреждений раньше других искусственным рыбоводством заинтересовалось... Военное министерство. Врасскому, должно быть, это казалось не совсем естественным. Почему столь мирным научно-хозяйственным вопросом задалось именно военное ведомство, а не Академия наук или по крайней мере земледельческие научные и учебные заведения?
А это объяснялось вот чем. В России в то время существовали так называемые военные поселения, созданные с целью иметь большую резервную армию. Надо было чем-то занять и чем-то кормить солдат, и высшее начальство искало пути для решения этих задач. Военные поселения располагались по берегам Волхова, Ловати, Меты, вокруг Ильмень-озера и у других водоемов. Эти реки и озера с древних времен давали людям такой отличный продукт питания, как рыба. Но со временем рыбные запасы в них сильно уменьшились. Вот. и пришло кому-то в голову — занять резервную кавалерию и пехоту искусственным разведением рыбы в местах военных поселений.