К несчастью, такого указа не было в отношении пользования богатствами озер. И Врасскому пришлось арендовать водоемы у местных землевладельцев, дополнительно затрачивая на это средства, в которых у него и без того была крайняя нужда.
Сначала он у своей тетушки, помещицы П. Н. Жеребцовой, заарендовал озеро Пестовское, не очень большое, но с хорошей свежей водой, богатое планктоном, вполне пригодное для целей искусственного рыбоводства, — заарендовал на сравнительно сносных условиях. Труднее досталась аренда озер Велье и Валдайское. Большие размеры этих водоемов не могли не ударить чувствительно по карману арендатора. Особенно это относилось к Валдайскому озеру, очень обширному и к тому же лежащему рядом с уездным городом. Это последнее обстоятельство неизбежно увеличивало арендную плату.
И все-таки все эти озера были арендованы и составили водные угодия Никольского завода. Врасский получил возможность в широких масштабах заселять рыбой эти превосходные водоемы, изучать гидробиологические условия выращивания рыбы. Наука получила богатейшую материальную базу. Озера Валдая становились обширной лабораторией под открытым небом. Но аренда озер и заселение их ценными породами рыб еще в большей степени преследовали практические цели: давали возможность увеличивать производство ценных пищевых продуктов, столь необходимых в продовольственном балансе России. Теперь уже не в мечтах, а на деле Владимир Павлович осуществлял свои же слова: «Из озер мы будем черпать золото ковшами» (Гримм, 1921). Врасский заселял рыбьей молодью озера Валдайской возвышенности, зная, что через некоторое время это может принести огромные богатства.
Аренда озер, правда, в первое время осложнила взаимоотношения Врасского с крестьянами, жившими на берегах этих водоемов. Запрет ловить рыбу вызвал у них серьезное недовольство. А рыбачить они все равно продолжали, хотя бы украдкой, ночью, подальше от заводских надсмотрщиков.
Основатель рыбоводного завода, конечно, хорошо понимал, насколько важно для крестьян пополнять рыбой свои скудные продовольственные запасы. Поэтому он, руководствуясь чисто гуманными соображениями, в ущерб своему делу пошел навстречу нуждающимся. Заводским работникам было дано указание, чтобы они не препятствовали жителям прибрежных сел и деревень ловить рыбу удочками и другими легкими, непромысловыми орудиями лова.
Слов нет, это была всего лишь полумера. Она не могла устранить противоречий между крестьянами и владельцем завода. Мужиков все равно ограничивали в уловах. Более ценные породы рыб добывать запрещалось, а явное браконьерство преследовалось. Но тем не менее упомянутая уступка нового арендатора не могла не смягчить отношения к нему со стороны крестьян. Судя по некоторым литературным источникам, при жизни Врасский пользовался их расположением.
Владение большими и богатыми озерами, пусть на правах временной аренды, открывало перед Владимиром Павловичем новые возможности и перспективы, и он стремился быстрей завершить перестройку системы прудов и всего завода. К сожалению, у него не хватало на это средств.
Ирония судьбы: русский метод искусственного разведения рыбы, открытый Владимиром Врасским, получил мировую известность, его стали применять во всех рыборазводных заведениях земного шара, из него извлекали пользу рыбопромышленники всех стран, наживая на этом огромные капиталы, — но не было денег у самого изобретателя этого метода. Он вложил в дело уже 60 000 рублей — все, что имели его родители и что сам он смог выручить от своего хозяйства. А перестройка завода требовала новых и новых затрат.
Врасский упорно искал выхода из финансового тупика. И тогда пришла мысль об организации Товарищества. Он считал, что доказать и утвердить заветную идею он сможет только на путях частного предпринимательства, не рассчитывая на помощь государства. Но если создать Товарищество, то за счет денежных вкладов пайщиков можно было бы продолжить переоборудование рыбоводного завода. Ему хотелось сейчас же, незамедлительно найти себе компаньонов. С этой целью он срочно выехал в Петербург, где должен был провести несколько дней в переговорах с более или менее состоятельными людьми.
По прибытии в столицу он прежде всего побывал у Ивана Константиновича Решеткина. Это был тоже воспитанник Дерптского университета, — правда, учившийся там несколько позднее Врасского, — тоже большой почитатель науки, кандидат историко-филологического факультета.51 Результаты их переговоров оказались лучше, чем можно было ожидать. И. К. Решеткин без лишних слов согласился войти в предполагаемое Товарищество*
Кроме того, один из братьев Ивана Решеткина, Павел Константинович, выпускник Петербургского университета,52 также изъявил готовность внести свой денежный пай в предприятие Врасского.
Видимо, с помощью братьев Решеткиных удалось привлечь четвертого компаньона — Николая Бенардаки. Это был тоже выпускник Петербургского университета по отделению камеральных наук, грек по происхождению, сын крупнейшего в то время промышленника, купца и домовладельца Дмитрия Бенардаки.53 Так возникло научно-производственное рыбоводное Товарищество, собственностью которого стал Никольский завод. Организация Товарищества дала хорошую разрядку. Взносы компаньонов, составившие 41 000 рублей, помогли Врасскому продвинуть далеко вперед задуманную им коренную перестройку всего завода.
Рыбоводное Товарищество было создано в 1860 г. Но уже через год снова не стало денег, а строительные работы все еще не были доведены до конца. Чтобы их закончить, нужно было еще одно усилие, еще один напряженный рывок.
Тогда Владимир Павлович задумал обратиться к Министерству государственных имуществ, чтобы Товариществу Никольского завода выдали государственную ссуду в 30 000 рублей. С согласия компаньонов он написал прошение о ссуде. И снова, как при выдаче привилегии на речную барку, заработала бюрократическая машина. В министерстве, в департаменте земледелия, разрасталось бумажное дело. С каждым днем пухли две папки с документами о выдаче ссуды на окончание строительства Никольского рыбоводного завода. В конечном итоге это двухтомное дело насчитывало... 1299 листов.
Эти бумаги представили бы большую ценность для изучения истории Никольского завода и биографии его основателя. Они могли бы пролить свет на слишком осторожное отношение правительственных органов к новаторству ученого. Но, к сожалению, эти бумаги, очевидно, не сохранились в архивах. Во всяком случае они до сих пор не разысканы.54
Решение вопроса о выдаче ссуды задерживалось из-за длительных инспекторских обследований Никольского завода. Туда посылали нескольких чиновников, которым поручалось тщательно изучить гарантии к возврату ссуды.
С этой целью на завод приезжал, например, Н. Я. Данилевский, служивший в департаменте земледелия в должности младшего инженера, а затем в должности инспектора.55 Он известен как неплохой специалист в области рыбоводства, но противник дарвинизма, публицист с консервативными взглядами. Его дилетантские высказывания против эволюционного учения Дарвина позднее сурово критиковал К. А. Тимирязев.
Конечно, Данилевский не мог оценить опыты и всю деятельность новгородского ученого-рыбовода так, как оценили их академик К. М. Бэр, проф. К. Ф. Рулье и другие биологи XIX в. Но и Данилевский не мог не увидеть, сколь замечательно применялась наука к решению задач практического рыболовства. После детального ознакомления с состоянием дел на Никольском заводе инспектор департамента признал, что это — одно из лучших в мире предприятий такого рода.
На основании личных наблюдений Н. Я. Данилевский позднее написал статью «О рыбоводном заведении Врасского», в которой, в частности, говорилось: «Владимиру Павловичу Врасскому суждено было разделить печальную судьбу столь многих русских деятелей, в числе которых он имеет полное право на почетное место по той несокрушимой энергии, с которой преследовал избранную им цель, не жалея ни трудов, ни пожертвований, и достиг наконец таких результатов, каких только можно желать от искусственного оплодотворения рыб и которыми могло бы гордиться любое заведение этого рода в Европе... И хотя сам г. Врасский не успел воспользоваться плодами трудов своих, мы имеем, однако же, полное право надеяться, что труды эти не пропадут, потому что заведение будет продолжать свою деятельность. ..» (Данилевский, 1863).