Владимир Петрович покоритель
Познакомимся
Если читаешь это послание, то я не зря старался описывать свои мучения — приключения. Как ты умудрился получить сей опус, не знаю. Наверно по ошибке ткнул пальцем не ту кнопку, когда пытался подобрать себе книжку для приятного времяпровождения в электронной библиотеке. Или же перепутал полку в книжном магазине, когда выискивал сборник стихов Есенина, но тебя, по чистой случайности, привлекла забавная обложка этого романа. Все это неважно, главное, что ты это читаешь, и даже не представляешь, как я этому рад. Рад, что о моих злоключениях узнает хоть кто-то из моего родного мира, может попереживает за меня, может посмеется над моей глупостью, а может ненароком и слезу пустит. Чем черт не шутит.
Но давай начнем все по порядку. Расскажу немного о себе. Не для того, чтобы похвастаться. Нет, не в коем случае, хвастаться мне в общем-то особо и нечем, расскажу лишь для того, чтобы поближе познакомится. А то как-то неправильно будет. Кто я такой да откуда, ты же не знаешь. Так вот:
Был я, до всех этих событий, заурядным парнем двадцати девяти лет отроду. Неброской, совсем серенькой наружности, ростом правда вымахал как каланча, тут ничего не скажешь, метр восемьдесят пять, но тут не моя заслуга, дед по отцовской линии постарался, он, кстати, и над моим животиком пивным потрудился неплохо. Шевелюра у меня тоже знатная — была, черная как смоль, то бабки заслуга, она казачка потомственная, нет не шевелюра казачка, бабка моя казачка, но главное тут всё-таки слово «была», теперь вот залысины на висках, обидно конечно, но тут тоже не моя вина, тут батя отличился. Глаза у меня голубые, правда за темными очками невидно, нет зрение нормальное, сам не знаю зачем носил, почему-то считал, что так выгляжу солиднее.
Холост был, в смысле не женат. Ты не подумай чего-то там насчет ориентации, тут все нормально. Никем кроме женщин не интересовался. Не везло просто. Три раза женится хотел, и все три раза мимо кассы.
Первый раз бешеная страсть переросла в бешеную ненависть, на фоне неприязни к будущей теще. Не смогла моя несостоявшаяся супруга угомонить свою мамашу, и в контру мне, встала на ее сторону. Не пережила наша любовь романтично — скандальных отношений. В итоге я остался с поцарапанной щекой, и синяком под глазом, а она с мамой.
Второй раз, моя избранница не пришла в ЗАГС. Думаешь, что такое случается только в дешёвых романах? Если так, то перед тобой главный герой одного из них. Чего там могла испугаться несостоявшаяся супруга, не знаю, и не спрашивай, сам не понял. Пыталась потом конечно что-то объяснить, лепетала про фобию, про какой-то торт и белый лимузин, но меня как отрезало. Сразу все чувства прошли. А скорее всего их и не было, чувств этих вовсе.
В третий раз меня посетила настоящая любовь. Поверь, знаю, что говорю. Как пулей в лоб. Сразу и на повал. Бегал за ней как собачонка. В рот смотрел, ожидая команды, и бросался выполнять любой приказ едва он слетал с прекрасных губ. Готов был жизнь отдать. Увы, потребовалось отдать лишь ей — ее свободу. Полюбила она другого, принца блин на черном мерседесе.
Думал все, конец. Два месяца бухал. Запах пота и мочи стал моим спутником, пропил все накопленное за недолгую жизнь. Веревку к люстре привязал и молился на нее как на икону. Но постепенно отпустило. Время лечит, правду народ, говорит, не врет, на себе проверил.
Но хватит о женщинах. Что еще о себе сказать. Отслужил в армии. Неплохим радистом, стал за это время, даже запись в военном билете о моей доблести есть. Затем Курьером поработал недолго, в одной строительной фирме, письма потаскал по адресатам, кофейком начальство попоил, да мусор поубирал на полставочки, ну а уже затем на завод устроился, трудится слесарем, инструментальщиком. Нет, естественно не сразу я мастером стал, сначала курсы, потом с наставником, и только потом на самостоятельные хлеба поставили, сверла затачивать, очень работа ответственная.
Вот и все. Что о себе еще расскажешь. Все как у всех. Если только добавить, что зовут меня Владимир Иванов, по батюшке Петрович. В плечах не богатырь, и нос с горбинкой. Жил в городе Дальнезабугорске, на улице Попадальцево, в доме номер шесть, квартире двенадцать.
Ну вот и все обо мне в прошлом, вот и познакомились. Можно и к делам настоящим перейти. К тому, ради чего собственно, я и написал это послание.
Дорога в туман
Вечером, две тысячи растудыть какого года, как сейчас, помню, шестого апреля, я возвращался с работы. Дождь лил жуткий, а я в теплой куртке, в меховой шапке. А что тут удивительного. С утра мороз щипался, не слабенький, градусов двенадцать, потому и оделся тепло, а к вечеру видишь, как расквасило. Пока до машины добежал, промок, на кота облезлого похож стал. Сел за руль, куртку снял, под заднее сиденье кинул, чтоб велюр не замочила, шапку отжал и туда же, с ботинок воду слил. Завел и поехал.
Дорога, словами не передать. Снег раскис, с грязью перемешался, сцепления с асфальтом никакого, ощущение, что на катере по реке плывешь, и норовишь на обочину выплыть и со столбом встретится. Тут еще напасть, туман. И так ветровое стекло заливает, дворники не справляются, а тут еще это. Пришлось потихонечку ехать, почти шёпотом, куда денешься, обстоятельства, очень домой хочется, хоккей сегодня, полуфинал. У меня три литра пива в холодильнике и вяленные спинки путассу, это рыба такая, недорогая и вкусная, как раз по моему кошельку. В общем не доехал я до холодильника и спинок. Вот так, на цыпочках, не видя ничего впереди я и въехал вот в это.
Сначала удивился. Машина буксовать начала. Впереди молоко, окно боковое открыл, ничего не поменялось, сплошная стена, даже дороги под колесами невидно, и жарко стало, но это я на напряжение свое внутреннее списал. Пот течет, глаза заливает, дворники молотят, пытаются марево снаружи разогнать, я злой как черт. Автомобиль остановил, на улицу вылез, подумал еще, что асфальт какой-то не такой, дверкой хлопнул. И все. Вот так вот, в одно мгновение. Пух, и нет тумана. Думаешь обрадовался? Ага.
Солнце печет — слепит. Я посреди пустыни. Вот только, что с работы ехал, и уже Каракумы, или еще какая далекая хрень. Мумией застыл, хотя, судя по обстановке больше подходит слово засох, только челюсть на грудь упала, громко так хлопнулась. Стою, глазами лупою, в себя прийти не могу. Ветер по барханам песочек гоняет. Сюрреализм блин.
Очки снял, глаза кулаками потер — не, все по-старому. Еще потер. Потом еще. Много раз повторил, пока веки не защипало. Ничего не поменялось. Машина движком шелестит, ветерок песочком играет, солнышко припекает. Идиллия. По песку ногой потопал, подумал, еще раз потопал, потом попрыгал. Хрустнуло что-то. Глаза опустил, на очках стою. Когда я их только выронить успел? Руку щипнул, потом посильнее. Не, не проходит морок.
— Приплыл. — Это я сам с собой разговаривать начал. — Ну, что, Володя? — почесал я нос, всегда так делаю, когда думаю, привычка с детства. — Что делать будешь? Судя по реальности происходящее на сон не похоже. Под наркотой вроде не состою, не уважаю дурь эту. Скорей всего шиза посетила, но тоже сомнительно, не был на голову слаб никогда. Приму произошедшее за истину, коли все что вижу, существует реально. Тогда. Вот блин. Что тогда? Паника навалилась, такая, слов не передать. Три раза за руль прыгал, все куда-то ехать пытался, три раза назад выскакивал, колеса пинал вокруг машины бегал. Пот льет, меня колотит. Дурдом в общем. Но ничего, отпустило. Задумался, что делать?
Для начала разделся. Куртку с шапкой я еще в машине снял, свитер и брюки полетели на заднее сидение, и я, оставшись в футболке трусах и ботинках, пробовал без обуви пойти, ощущение получил раскалённой сковородки на пятках, потому оставил обувку на ногах, и в таком вот спортивном виде, поднялся на ближайший бархан.
С высоты, осмотрелся, прикрываясь ладонью. Ну, что сказать. Все свое знание русского мата, я вложил в одну фразу. Повторять не буду, ее знают все, и выражает она всю палитру чувств, от полного восхищения, до полной задницы. Кругом песок. До горизонта барханы, и никакой растительности, что говорит о полном отсутствии воды, а также какой-либо разумной жизни в ближайшей перспективе.